Никита Третьяков: «За время СВО мы превратились из бесконечно сильного медведя в очень хорошо изученного, проанализированного сильного медведя»

Мы продолжаем беседовать с журналистом и воином СВО Никитой Третьяковым на тему стратегических целей России. Ход специальной военной операции и каждодневные атаки Украины на территорию РФ понятным образом заслоняют от нас эфемерные мечты о будущем. Но ведь будущее всё равно наступит… И нужно понимать, каким оно может быть. 

Никита Третьяков

«ВН»: – Никита, один из главных тезисов нашей власти еще до начала СВО: Украина в составе НАТО – это нож у горла России. Это бесспорно. Но ведь даже если мы сейчас целиком присоединили бы Украину – нож снова был бы у нашего горла. Мы просто нож отодвинули бы своим горлом к Польше. А как же обеспечить свою безопасность?

– Это действительно очень интересный вопрос. И то, что вы сказали, это такой клишированный аргумент, который нужно деконструировать и пересобрать обратно. 

Я не думаю, что вопрос непосредственного размещения на Украине тех или иных вооружений и военных объектов являлся ключевым и решающим в вопросе начала специальной военной операции.

Конечно, у меня нет доподлинной информации – я же не общаюсь с Владимиром Владимировичем Путиным. Я, как и все, могу только гадать. Но действительно на момент начала СВО у нас были области, граничащие непосредственно с НАТО. Калининградская область, Ленинградская область, Псковская область.

Учения военнослужащих стран НАТО «Зимний лагерь» в Эстонии. Фото: Valda Kalnina / EPA / ТАСС

И если мы посмотрим карту, то расстояние и подлётное время до Москвы и Петербурга там не сильно больше, чем от границ с Украиной. Более того, сам изначальный характер специальной военной операции (то, как двигались колонны, как они не заходили) совершенно явно указывал: на тот момент создания сплошной санитарной зоны и отодвигания потенциальной военной базы от границы в планах не было.

На мой взгляд, ключевой причиной начала спецоперации была защита жителей Луганской Народной Республики и Донецкой Народной Республики от украинского правительства, стремительно скатывавшегося в откровенный фашизм, стремительно терявшего на тот момент меру контроля над своими радикальными элементами, в том числе вооруженными формированиями. А также предотвращение силового присоединения ДНР и ЛНР к Украине с последующим геноцидом местного населения в этих двух республиках.

Безусловно, вопросы безопасности глобально присутствуют. Но я считаю, что в данном решении они не были на первом плане. Сейчас их выдвигают на первый план, но каждый в своих интересах. Есть такая ловушка – неслучившихся вероятностей, предотвращенных угроз. И я, например, убежден, что в конце 2022-го и начале 2023 года, да и летом 2023 года, когда был «контрнаступ», если бы мы все, русское воинство, хуже воевали и проявили себя хуже, то у нас был реальный шанс потерпеть военное поражение на земле. Но этого не случилось.

Никита Третьяков / ВН

Поэтому теперь никакой возможности доказать это не будет. Соответственно, человек, не разделяющий мое мнение, может говорить, что всё всегда шло по плану и двигалось строго в русле нашей стратегии и тактики.

«ВН»: – Так же и с началом СВО?

– Да. На данный момент все аргументы о видении ситуации, из которой это всё начиналось, по большей части утратили силу. Так как конфликт приобрел в разы больший размах, чем это предполагалось, и в военном плане, и в политическом плане.

Понятно, что Луганская Народная Республика почти полностью освобождена, можно считать 99%. С Донецкой Народной Республикой всё существенно хуже обстоит, там еще очень значительные районы остаются оккупированными ВСУ. Что касается глобальной безопасности, то единственной гарантией (и это относится не только к XXI веку, а и к любой исторической эпохе) является уверенность противников в неминуемом жестком, смертельном ответе на любую агрессию против России. 

Франция. Париж. Президент Франции Эмманюэль Макрон (в центре), избранный президент США Дональд Трамп (слева) и президент Украины Владимир Зеленский (справа) во время встречи в Елисейском дворце перед церемонией открытия собора Нотр-Дам. Фото: AP/TASS

«ВН»: – Это было сделано?

– Мы пока что не продемонстрировали на поле боя такой непреодолимой мощи, которая могла бы напугать наших потенциальных противников по НАТО.

Если бы специальная военная операция шла значительно успешней, и нам бы удалось одержать стремительную победу, то вне зависимости от того, какие бы были заняты территории, это подтвердило бы имеющееся мнение о силе русского оружия, о силе русской военной мысли. И гарантировало бы нам некую опасливость со стороны наших потенциальных оппонентов.

На практике мы увязли в позиционной войне. И нельзя сказать, что в этой позиционной войне задействованы все силы коллективного Запада. Как раз наоборот, в этой позиционной войне задействованы все силы Украины. И да, ее поддерживает большое количество западных стран своими военно-промышленными комплексами, но непосредственно все войска НАТО и всех наших недоброжелателей никуда не растрачиваются.

Как раз наоборот, они увеличивают свои силы за счет того, что они учатся на этой войне, они перенимают опыт, они смотрят на наши сильные стороны и слабости. Они смотрят на сильные стороны и слабости ВСУ.

Фото: EPA / TASS

И я уверен, что каждый ответственный офицер в НАТО большую часть своего свободного и служебного времени занимается тем, что он смотрит те же самые видео с фронта, которые смотрим мы. И пытается осознать, приложить это к своим знаниям, к своему подразделению, к своей военной специальности.

«ВН»: – Им удается нас изучить?

– Судя по стремительному крушению в Сирии дружественного российским властям правительства Асада, у нашего правительства не было широких возможностей сирийское правительство поддержать в военном плане.

Это само по себе очень негативный фактор. Потому что это означает, что специальная военная операция задействует наши вооруженные силы на значения, близкие к максимальным.

Для любого нашего потенциального противника это означает, что вот это – всё, что мы можем одновременно задействовать. Это дает исчислимость.

Россия. Забайкальский край. Чита. Военнослужащие во время мероприятий по случаю окончания курса подготовки мобилизованных в окружном учебном центре Восточного военного округа (ВВО). Фото: Евгений Епанчинцев/ТАСС

Мы превратились, таким образом, за время СВО из бесконечно сильного медведя, который свою силу никогда не применяет (поэтому ее невозможно измерить), в очень хорошо измеренного, изученного, понятого, проанализированного, но всё еще сильного медведя. На мой взгляд, такая трансформация – это скорее не усиление, а наоборот.

«ВН»: – Куда идет Запад? Почему он выбирает бесконечную экспансию и расширение военных блоков?

– На мой взгляд, мы находимся в предсказанном историческом процессе перехода капитализма в фашизм. В некотором смысле, процессе «конца истории». Я сейчас разъясню, что имею в виду. 

Во-первых, я не считаю, что этот процесс предопределен, что эта битва уже проиграна. Но мне кажется, что наша война является частью этой битвы. Можно спорить о том, начальной или финальной частью – это уже частность.

Что я имею в виду? Концентрация капитала в руках частных лиц и отдельных экономических субъектов достигла невероятного значения. Всё, что мы знаем про сказочных богачей, королей и прочих в любой исторический период, просто меркнет в сравнении с современным уровнем концентрации капитала. 

США. Вашингтон. Генеральный директор SpaceX и Tesla Илон Маск во время выступления на параде по случаю инаугурации президента США Дональда Трампа. Фото: Zuma\TASS

Сейчас определенные люди, собравшиеся в одной комнате, которые действительно периодически собираются в одной комнате, могут буквально распоряжаться активами большими, чем у сотен миллионов людей в их же богатейшей стране.

«ВН»: – И они влияют на глобальные политические процессы? 

– Так у нас возникают типы экономических субъектов – избранные государства, банки и индивиды во главе корпораций, которые имеют влияние на процессы уже на глобальном уровне. 

Они имеют влияние на глобальные процессы просто на космическом уровне отрыва от жизни простого обывателя.

Более того, для этих субъектов их интерес становится практически аналогичным тому, что на современном экономическом языке принято называть интересами экономики или интересами экономического роста.

Марк Цукерберг. Фото: EPA/TASS

То есть им не обязательно конкурировать. Им конкуренция неинтересна. В качестве примера такой аналогии давайте с вами подумаем о футболе. В классической модели – у одного олигарха один футбольный клуб, у другого другой.

И они стараются устроить так, чтобы их клуб был более раскручен, чтобы он лучше играл и за счет этого получал популярность. Чтобы на их матчи больше ходило людей и продавались билеты, шарфики и так далее. Через это получаются некие доходы. 

Это одна модель. На мой взгляд, мир от нее потихонечку уходит. А другая модель – когда неким сверхолигархам принадлежат равные доли во всех клубах. 

В такой модели им само соревнование совершенно неинтересно. Неважно, кто победит в этом сезоне, а кто в следующем. Единственное, что важно, – это чтобы люди в принципе ходили на футбол. И желательно, чтобы таких людей становилось больше. 

США. Вашингтон. Генеральный директор SpaceX и Tesla Илон Маск во время выступления на параде по случаю инаугурации президента США Дональда Трампа. Фото: Zuma\TASS

«ВН»: – Как это связано с геополитической ситуацией? 

– Вот и мы сейчас попадаем в мир, в котором всё больше и больше территорий захвачены почти полностью такими сверхбольшими экономическими спрутами, которые проникают везде и которые не заинтересованы в борьбе друг с другом совершенно. А заинтересованы в таком управлении глобальным процессом, которое бы соответствовало их интересам. В том числе и в плане их обогащения и укрепления их власти, устранения угроз их положению.

Почему я об этом говорю? Потому что такое положение вещей разрушает полностью все до сих пор произносимые с высоких трибун тезисы и принципы, изучаемые в школе по всему земному шару. То есть принципы демократии, принципы влияния народа на принимаемые решения. 

Чем больше власти и влияния у этих экономических спрутов, тем меньше власти у народа. И тем больше мнение того или иного народа воспринимается этими спрутами как угроза, которую надо устранить.

Фото: Charlie Neibergall /AP/ТАСС

«ВН»: – Просто возвращение в средние века. 

– Мы живем в эпоху, когда старая модель начинает «закостеневать». То есть стремительно изолируются пути, по которым человек хотя бы теоретически мог забраться по этой социальной лестнице в голову того или иного спрута.

А если это становится невозможно, формируются те самые непробиваемые барьеры между социальными классами, которые очень удобны правящему классу, который обрекает угнетаемые классы на их угнетенное положение.

Соответственно, когда я говорю о суверенитете, то говорю не про стремление к какой-то определенной модели выстраивания жизни в нашем государстве, а про то, чтобы выбить силой оружия себе право хотя бы на то, чтобы в нашей стране мы могли себе какую-то другую модель построить.

Владимир Путин и глава Народного совета ДНР Артем Жога после церемонии вручения медалей «Золотая Звезда» Героям России в Георгиевском зале Большого Кремлевского дворца. Фото: Валерий Шарифулин/ТАСС

Потому что, естественно, само наличие другой модели является для экономического фашизма – угрозой.

Почему, собственно, злейшим врагом западной модели является современный Китай, и вторым врагом являемся мы? Потому что у нас есть огромное количество всего того, что необходимо, чтобы этот суверенитет иметь.