Андрей Рудалёв: КАЖДЫЙ БЬЁТСЯ В ОДИНОЧКУ

И без малейшего шанса на успех.

Между тем, мы помним, как все начиналось. После 24 февраля появилось воодушевление, многие заговорили о революционности процессов, о появлении шанса не только на культурную мобилизацию, но и преображение.

Ельцин-центр (источник фото: Википедия)

Особенно когда стало очень многое понятно и как на ладони: вот пустота черного квадрата на аватарке, вот бегущие и проклинающие люди, которые все последнее время заправляли здесь культурой, монополизировали ее, были образцами для подражания. Вот демонстрируемое отчуждение от страны, что стало следствием последовательной политики культурного «обчуждения» (термин Валентина Распутина).

После 24 февраля, когда многие маски спали, стало очевидным, что в нашей культуре творится, мягко говоря, неладное, что мы пожинаем плоды колоссального выверта. Когда получили вместо родного букваря абракадабру, из которой взамен пушкинского «Клеветникам России» нам все время складывали «Каклемтивен Сироси». Лекарство, что ли, такое?» Об этом Захар Прилепин писал в статье «Почему я не либерал» накануне переломного 2014 года.

Вот это «Каклемтивен Сироси», облачаясь в черный квадрат, и принялось все тут поносить, призывать все возможные кары на наши головы и, уже не стесняясь, отменять всю отечественную культурную традицию. Этим, собственно, и занимались десятилетиями со времен перестройки, утвердив эту отмену в качестве железобетонной культурной идеологии. Монопольной. Все, что касалось настоящего, того самого «Клеветникам России», объявлялось маргинальным, темным, отсталым и отправлялось на культурную периферию.

Понятно и то негодование коллективного «Каклемтивен Сироси» по поводу 24 февраля – даты начала попытки восстановления, защиты своего мира, своих людей, своей культуры. Их выверт оказался под угрозой, давно они не кричали «Раздавить гадину!»…

***

Но вот прошло время, и тот шанс на культурное восстановление, которое, казалось, вот-вот реализуется (ведь не может же быть иначе, когда речь о национальной, цивилизационной безопасности), медленно, но верно утрачивается.

Уже мало кто призывает к культурной мобилизации, потому как отчаялись и поняли, что бесполезно. А может быть, и вовсе нет такой глобальной задачи, потому как давно уже внушили себе, что культура – досуг, удовольствие и сфера приятного. Со всеми же нравоучениями, культурной преемственностью, идеями и идеологией – идите лесом. Тут же только бизнес и «фонд Сороса» – помните про такой, который покрывал здесь культуру и обучал просвещенным истинам? Его эстафета никуда не делась, благодарные ученики и последователи действуют.

Поэтому культуру кутают пуховыми перинами с вышивками заклинаний «ничего не происходит». Ей навешивают нейтральный статус серенького ни то ни сё. Будто чьи-то заботливые руки оберегают ее от потрясений, баюкают и качают с соской, чтобы не переживала, не расстраивалась наша прекрасная культурная маркиза.

Вот и призывают, что не надо ругаться, не надо никаких противостояний, каждый имеет право на свою точку зрения, которая, на самом деле, не имеет никакого значения, и пусть цветут все цветы. Пусть все протянут руки для взаимных объятий, давайте жить дружно, чтобы все было шито-крыто, как в славные и замечательные годы до всех нынешних потрясений. Таков сейчас почерк «морального авторитета». Он как бы над схваткой.

Нас убеждают, что если слиться в экстазе и в подобном единении, то ведь и реальность будет такова, будто ничего не происходит. А те грозные звуки, которые доносятся откуда-то – так это маргинальная периферия, это то, что угрожает спокойствию и порядку. Те звуки можно и перекричать, заглушить, поставить за скобки, тем более что они где-то там и лично нас не касаются. Это все – чума, а мы от нее на своей загородной вилле спасаемся и даем шанс избранным погрузиться в подобную матричную реальность. Логика убаюкивающих рассуждений примерно такова.

После первоначальной истеричной реакции бегущих и проклинающих культурных наших заправил стало понятно, что жизнь не заканчивается, Россия в бездну проклятий не пала, поэтому вовсе не целесообразно разбазаривать завоевания демократии, утрачивать культурную монополию, на которую покушаются маргинальные варвары. Начался откат.

Собственно, это сейчас и происходит по нарастающей.

Взять сферу литературы: здесь мы наблюдаем победное шествие филиалов Ельцин-центра. Продолжение тенденции можно наблюдать на примере главных литературных премий страны. Подобное произошло, например, с Домом творчества Переделкино и с разрастающейся сеткой литературных фестивалей – ассоциацией книжных фестивалей «Читающая Россия». Создали и макулатурно-русофобский конвейер нового тамиздата. При этом «министр литературы» Григорьев на всякий случай готовит себе запасной аэродром в виде АСПИР, чтобы и дальше кукловодить печатью и словесностью. Так проводится магистральная линия. Асфальт и каток. Каток и асфальт…

Те люди, которые сидят на литературе десятилетиями, на свою радость монетизируя эту сферу и надзирая за ней с помощью идеологических стандартов, стали чуть осторожнее. Они за тот самый нейтральный статус. Постепенно, но верно табуируют тему СВО, последовательно делают ее маргинальной, изредка выделяя для нее резервации, чтобы дать вздохнуть, а после придушить. Ничего не поделаешь, ведь декларируют, что за то, чтобы цвели все цветы, вот до поры приходится терпеть и сорные с их точки зрения.

Конечно, можно сказать, что все дело в конкуренции. И все недовольные свирепствующими культурными нравами попросту ее не выдерживают и мало что из себя представляют, поэтому только и способны, что ныть по своим углам и злословить.

Как бы не так.

Наши культурные монополисты и «победители» девяностых, безусловно, сделали выводы из прецедента 24 февраля, когда их монополия оказалась под угрозой. Тогда они испытали патологический страх, практически как в октябре 1993 года, поэтому будут не просто восстанавливать свои позиции, но и пойдут на реванш, будут требовать раздавить и наказать провинившихся. Будут выстраивать обновленный идеологический концепт, призванный на продолжительное время железобетонно оберегать их «завоевания».

Будут действовать по известному шаблону, который в свое время показал эффективность в деле сокрушения исторической России и уничтожения СССР в 91-м. Тем более что и тут дата есть, на которую можно ориентироваться: 2030 год.

Под эту дату выстроятся в шеренги борцы с «сатрапией», будут себя рядить в новые Солженицыны, Окуджавы и Сахаровы, а также выводить по прописям подписи подписантов того самого фундаментального идеологического послания – «Письма 42-х».

Примутся твердить: вы посмотрите, что произошло, как только выпустили с цепи «внутреннего зверя» российской истории, которая изначально порочна, в ней фашизм, фашизм. А посему спастись можно, только окончательно все это отменив, и произвести тотальный евроремонт, чтобы и камня на камне ничего от прошлого не было…

Именно такую культурную мобилизацию с ориентиром на 2030 год мы и получим сейчас. Скажете, далеко и маловероятно, но примерно столько длилась и советская перестройка, а результаты получились еще более фантастические, которые мало кто изначально мог предполагать.

***

Но что мы, бурчащие по углам и реально ничего не противопоставившие? При этом понимающие, что история дала шанс. Но он уходит в песок, а вместо этого готовится новый плацдарм черной дыры нигилистической критики. Той самой, про которую еще в 1988 году говорил Юрий Бондарев, предупреждая о катастрофических последствиях. Критики, убежденной, что «пришло её время безраздельно властвовать над политикой в литературе, над судьбами, душами людей, порой превращая их в опустошённые раковины». После чего у всех нас будет лишь горький сироп на устах «Каклемтивен Сироси», и все иное попросту забудем. Оно отомрет окончательно и бесповоротно, а все сами станем «опустошенными раковинами».

Но что мы, почему не можем собраться и мобилизоваться для реализации совершенно очевидных задач национального культурного спасения?

Почему патриотическое сообщество так и не смогло собраться в действенную и авторитетную силу, влияющую на происходящие процессы?

Вот оппоненты говорят, что ни на что не способны, кроме как сокрушать и топтаться слоном в деликатной лавке…

Или за долгие годы выработалась привычка в катакомбности с плитой отчаяния, что все процессы происходят без нашего участия?

Или до сих пор видим в либералах начальников, и спина послушно гнется в надежде на брошенную кость?

Или сами не знаем, чего хотим и, как в 93-м, заходим поочередно в «будку гласности», передаем там приветы и несем каждый свое? Несем… пока вновь не закатают гусеницами нового воззвания «Раздавить гадину!»

Или сами уже ни во что не верим и давно стали фаталистами, плывущими по течению?

Впрочем, все это вовсе не снимает ответственности. Все происходящее в нашей культурной сфере уже сейчас крайне постыдно. Со временем это ощущение будет только нарастать, переходя в злость с вопросом: почему?! Почему оказались вновь жижей, когда надо было действовать?! Почему?!..