«Шукшин приглашал меня во все фильмы. А вы все Афоня да Афоня…» Почему Леонид Куравлев стал любимым русским актером поколений

30 января на 86-м году жизни в Москве скончался один из самых популярных русских артистов Леонид Куравлев.

Афоня в «Афоне», Жорж Милославский в «Иван Васильевич меняет профессию», Пашка Колокольников в «Живет такой парень», Шура Балаганов в «Золотом теленке», Айсман в «Семнадцати мгновениях весны» и далее по списку.

Любой человек старше 30 лет помнит роли актера. Узнает его в лицо и, скорее всего, вспомнит цитаты из выдающихся работ.

Высший показатель всенародной славы сегодня – попасть в рекламу главного зеленого банка страны, где молодого Куравлева «реанимировали» в образе Милославского, попавшего в современную Россию с помощью высоких технологий.

Парадокс, да? Ведь он был невероятно далек от них – и невероятно близок к земле. Актер, которому путь в кино проложил влиятельный и знаковый почвенник Советского Союза Василий Шукшин.

– В 1960 году я окончил институт, а Шукшин снимал для диплома небольшой фильм «Из Лебяжьего сообщают», – вспоминал Куравлев. – Помощница по актерам видела меня в картине «Мичман Панин» и запомнила. Она и сказала Шукшину: «Появился интересный студент. Только что окончил». – «Что он окончил? – спросил Шукшин. «ВГИК». – «А, наш. Пригласите его, я на него посмотрю». Я приехал и узнал в Шукшине того самого необычного студента, одетого в гимнастерку и сапоги. Хотя он уже был в костюме. Он утвердил меня на роль Сени Громова. Это начало моей дружбы с Шукшиным, которая продолжилась фильмом «Живет такой парень». Вот я сказал – «дружбы». Я осторожен в этом смысле, понимал, когда только он начинал снимать свои картины, что это за фигура – Василий Шукшин. Но сам Василий Макарович в одном из очерков написал, что мы друзья. Сам я бы не осмелился сказать: «Шукшин мой друг!» – когда ушел Высоцкий, умер Шукшин, друзей сразу образовалось очень много… И вот «Живет такой парень». Видимо, он своим талантливым взором прочитал во мне некую судьбу, некий характер, который ему пригодился в этой работе. Я там похож, характером похож».

Быть похожим характером, а не лицедействовать – вот в чем отличие метода Шукшина и Куравлева.
Именно поэтому он убирал с пути бесконечно одаренного и ослепительного Андрея Миронова (на пробах к комедии «Иван Васильевич меняет профессию»), брутального и харизматичного Владимира Высоцкого и смертельно правдивого Георгия Юматова (на пробах к комедии «Афоня»).

Зеркальное отражение глубинной русской души. Безразмерность характера. Нечеловеческая органика в кадре на любых планах и с любыми партнерами. Искусство не выпячивать себя. И, конечно, умение грустно улыбнуться глазами.

Все это Куравлев вытаскивал из себя не при помощи ремесла, а «применяя» нутро. Русское, советское, органическое, хтонное. Ему не надо было красоваться и рисоваться. Щеголять мышцами, умением «погрузиться» или голливудской фактурой, как у Олега Видова.

Леонид Вячеславович был сыном слесаря авиазавода «Салют» и дамского парикмахера, как сам выражался.
И этого, представить только, было достаточно, чтобы сыграть любого героя – в диапазоне от матроса и оберштурмбанфюрера СС до гоголевских и булгаковских персонажей, а еще Александра I и Робинзона Круза.
Стать звездой всесоюзного масштаба. И не только.

Он мог все, потому что не выдавал и не ВЫДУМЫВАЛ ничего специально. Никаких амплуа отродясь не имел. Ни в какую «обойму» не входил.

Великие режиссеры – Василий Шукшин (в честь которого актер назвал сына), Лев Кулиджанов, Глеб Панфилов, Юрий Озеров, Леонид Гайдай, Станислав Говорухин, Георгий Данелия, Татьяна Лиознова, Алла Сурикова, Владимир Меньшов – были счастливы заполучить его в собственные картины.

Почти все фильмы с ним были лидерами советского проката – «Афоню» только за 1975 год посмотрели более 60 миллионов зрителей. Многие («Вий» и т. п.) закупали для зарубежного проката в США, Аргентине, Финляндии и Франции.

Можете себе представить пролетария, которому светила работа с заготовками у станка вслед за отцом, взмывшего ввысь до кинотеатров в США? American dream? NO. Этот социальный лифт давала кнопка «СССР». Куравлев понимал это. Ценил. И не предавал до конца.

– К сожалению, сейчас модно ругать прошлое время, – сетовал актер. – Это очень прискорбно. Получается по-предательски. Олигархи какие-то, а народ – «ватник» какой-то. Почему? Я очень, очень люблю то время, я его не предаю. Была молодость: влюблялся, учился, очень хорошо женился. Снимались замечательные картины. Это был ренессанс кинематографа. Где сейчас это?

При всей неаристократичной генеалогии Куравлев, по свидетельствам очевидцев, оставался крайне деликатным и совсем не по-слесарски интеллигентным человеком. Нет, он не стремился войти в высшее общество и поиграть в интеллектуала, как модно сейчас. Презирал тусовки и понты. Он всегда помнил, откуда он, любил и стремился к честным деревенщикам. Обожал сказки и прозу Шукшина.

– Шукшин – необычная фигура в истории русского искусства, – подчеркивал Куравлев. – Он не только режиссер со своим языком, который нельзя ни с кем спутать. Неохватная фигура – человек будущего. Он еще не расшифрован по-настоящему. Эта его дикая, сумасшедшая любовь к народу, к нации, причастность к ней… Он страдал очень. Страдал за народ. Он – нерв. Ему и была предназначена, видно, из-за этого короткая жизнь. Помнится одна его фраза. Дело было на Алтае, на Чуйском тракте, где мы снимали натуру для фильма «Живет такой парень». В кадре требовалось солнце, а несколько дней лил дождь. И Василий Макарович, и все мы нервничали – все ждали, когда погода наладится. И вот здесь в какой-то задумчивости, как бы обращаясь к самому себе, Шукшин вдруг сказал: «Неужели моя земля меня подведет?..» В трудную минуту обратился он за помощью к родной земле, и она словно услышала его – вскоре тучи разошлись и стало щедро светить солнце. Но тогда я мало знал Шукшина, и слова его показались мне высокопарными. Только много позже я понял, что он имел на них право: Шукшин был сыном родной земли – плоть от плоти ее. Как березы».

Такой же плотью стал и Куравлев. Врос в почву навсегда могучим актерским дубом. Да, он жил в знаменитом «Доме на набережной» в Москве. И что? Это ни коим образом не выбило почву из-под ног артиста. Не вырастило на его лбу корону. Не заставило влюбиться в мир капитала.

После ухода любимой жены артист не нашел новую и молодую, как сейчас принято (наоборот, в знак верности поставил на Троекуровском кладбище двойной памятник, на котором при жизни выбил свое имя рядом с именем жены без даты смерти). Он замкнулся, отказывался от пошлятины, что предлагали продюсеры, и стал жить, следя только за здоровьем. На остальное времени и сил было жалко.

Но отрешенность души чаще всего порождает и отрешенность мира. Куравлев пропал из бездарного современного кино. Пропал из родного дома (его положили в дом престарелых, а затем и хоспис). Пропал из жизни. Чтобы показать всем, как бывает, если человек не находит применения внутренней народной скромности, потребности любить и архивным человеческим качествам.

Автор Егор Шилов