Последний вопрос «казахстанской революции»

Такого от елбасы, пожалуй, не ожидал никто: молчать почти две с половиной недели (по сути, все время протестов, включая ввод и вывод миротворцев ОДКБ), чтобы выступить с заявлением, что он уже давно не более чем просто «пенсионер», а его преемник (Назарбаев подчеркнул, что передал полномочия Токаеву) ныне обладает «всей полнотой власти». Хотя, судя по тому, как развивались события в Казахстане, такой исход вполне можно было предположить. И даже более того: именно такой исход был неизбежным. Как бы расставляющим все точки над «и», дабы после у общественности уже не было никаких вопросов; как бы последней печатью, подтверждающей, что «эпоха Назарбаева» ушла в небытие, неким ритуальным действом, фиксирующим «переворачивание страницы» (в смысле – страницы истории).

Но если отвлечься от официальной трактовки и взглянуть чуть вглубь политического процесса, то становится очевидным, что в действительности обращение Назарбаева стало подтверждением двух важных моментов, после которого они уже перешли в разряд фактов. Во-первых, того, что протесты в Казахстане (начиная со второй, горячей их фазы, когда требования экономического характера отошли на задний план, сменившись политическими, а протестующие от мирных форм перешли к вооруженному сопротивлению – ну, разумеется, в тех случаях, где силовики временно «забывали», какие функции они выполняют в государстве) были попыткой со стороны проназарбаевски настроенной элиты сохраниться у власти. На что нам, собственно, указывает зачистка людей Назарбаева со всех ключевых постов. Так, первым лишился своей должности (официально – сам ушел в отставку) премьер-министр республики Аскар Мамин, несмотря на то что никакой действительной необходимости в этом не было. Затем со своего поста (причем еще и по подозрению в госизмене) полетел верный соратник елбасы – глава Комитета национальной безопасности (КНБ) Карим Масимов, как бы задавая общий тренд. Поэтому никого уже не удивило, что следом за ним со своих постов ушли все три зятя Нурсултана Абишевича, а вишенкой на торте стала отставка племянника Назарбаева Самата Абиша, занимавшего должность первого заместителя главы КНБ (информация о его отставке, напомню, появилась уже в первые дни протестов, но после была официально опровергнута). А кроме того, о том, что «революция» была инспирирована людьми елбасы, говорят и активно циркулирующие слухи (выглядящие, по крайней мере, очень логично), что именно люди Назарбаева из КНБ курировали деятельность различных радикально настроенных религиозных группировок на территории страны, в частности, подготовку боевиков (по всей видимости, именно они и «стали» теми силами из-за рубежа, которые были «необходимы» Токаеву для того, чтобы обосновать ввод в страну миротворцев ОДКБ).

Во-вторых, своим заявлением Нурсултан Абишевич, по сути, зафиксировал безапелляционную нежизнеспособность казахстанской модели транзита власти, для демонстрации которой хватило, по всей видимости, лишь ухудшения здоровья первого президента страны (тут вспоминается инсайд политолога Андрея Суздальцева, на волне слухов о местонахождении Назарбаева (Китай, АОЭ, Россия и проч.) написавшего*, что «Назарбаев находится в санатории в пригороде столицы. Он мучается деменцией, постоянно забывает элементарные вещи, не способен осмыслить происходящие события. Не всех узнает», косвенным подтверждением чему может служить и сам Назарбаев во время своего обращения, а также довольно оперативное смещение Токаевым елбасы с поста председателя Совбеза до принятия соответствующего закона и локально вспыхнувших протестов (из-за двукратного подорожания СПГ) в двух городах Мангистауской области – Жанаозене и Актау. Что свидетельствует о том, что никаких перспектив у данной модели – даже учитывая то, что, по словам* политолога Бориса Кагарлицкого, «Назарбаев оставил на посту президента человека, неспособного принимать самостоятельные решения, трусливого и ограниченного; такого, чтобы не мог претендовать на реальную власть и не представлял бы угрозы для диктатора, сохраняющего контроль над страной» – не было изначально, и говорить*, что своим обращением Нурсултан Абишевич «подтвердил ранее утвержденную им схему транзита власти к Токаеву» (политолог Максим Жаров), а то и вовсе – что «обращение, безусловно, означает завершение транзита, знаменует последний этап межэлитного размежевания», как резюмировала директор Информационно-аналитического центра по изучению общественно-политических процессов на постсоветском пространстве МГУ Дарья Чижова, явно не приходится.

И вот это, в свою очередь, порождает «последний вопрос» «казахстанской революции»: сможет ли Токаев удержать власть в долгосрочной перспективе, превратившись в нового елбасы?

Политолог Аббас Галлямов в принципе оценивает перспективы Токаева положительно: «Все это хорошо описал в свое время Макиавелли. Помните то место в «Государе», где флорентиец сравнивает Турцию и Францию? Дескать, завоевать первую сложнее, чем вторую, зато удержать власть в ней не в пример легче. Почему? Потому что в Турции все привыкли быть рабами султана, и если ты его разбил, то никто о сопротивлении тебе помышлять уже не будет. Будешь властвовать над страной так же, как раньше султан. Другое дело Франция. Там рабов нет, там власть короля ограничена, поэтому даже если ты победил последнего, это вовсе не значит, что ты получил в своё распоряжение толпу готовых тебе беспрекословно повиноваться рабов. Нет, ты получил массу людей, у которых есть собственная легитимность и собственные – независимые от короля – источники власти. Поэтому они как с королем пикировались, так и с тобой пикироваться будут: «Истребление династии короля не послужит ни к чему, так как после такого истребления остаются ленные владетели, из которых каждый может в свою очередь сделаться главою нового восстания. Всех их истребить, по многочисленности их, невозможно, и завоеватель обыкновенно теряет свое приобретение, при первом неблагоприятном для себя случае». Короче, в терминологии Макиавелли Казахстан – это ни разу не Франция. Это – Турция. Токаев ее завоевал, и прежнему султану там теперь делать нечего», – полагает* он.

В теории Галлямов прав, но на практике выстраивается немного другая конфигурация. Не стоит забывать, что большинство крупных политических игроков так или иначе относятся к клану Назарбаева (именно в период его правления они и достигли пика своего могущества), значит, их отношения с Токаевым – даже если они есть – явно не отличаются той крепостью, каковой они обладали с кланом Назарбаева (тем более опыт зачистки людей елбасы показывает, что на компромиссы Токаев готов идти далеко не всегда и если что – как в случае с племянником Нурсултана Абишевича – может легко поменять свое мнение). К тому же не надо думать, что клан елбасы – уж если он решился на вооруженный захват власти – так легко смирится с поражением и станет петь дифирамбы новому «султану»: потеря власти – дело очень серьезное, и, думается, у некоторых обида на Токаева не пройдет долго, если вообще когда-нибудь пройдет. И кроме того, было бы большой ошибкой списывать со счетов народную непопулярность самого президента. По официальным данным, на президентских выборах – 2019 Токаев победил с 71% за при явке в 77%. Однако в реальности картина была несколько иной: по данным электорального географа Александра Киреева, явка составляла всего 36-37%, а сам Токаев, по всей видимости, уступал своему главному конкуренту Амиржану Косанову. То есть народной поддержкой он не пользовался и, судя по всему, не пользуется и по сей день, что создает потенциал для роста протестных настроений и недовольства фигурой президента.

Все это говорит лишь об одном: ни о какой стабильности в республике не только в долгосрочной, но и в среднесрочной перспективе говорить не имеет смысла. Сейчас да, можно будет наблюдать некоторое затишье (квазистабильность). Но это не более чем просто следствие поражения назарбаевского клана. Сторонники елбасы прекрасно понимают, что сейчас – после официальной поддержки Токаева Кремлем – по меньшей мере глупо лезть на рожон: силы истощены, а риски нового «взрыва улицы» купированы. Но это не говорит о том, что очередного подходящего случая не представится. С высокой долей вероятности можно прогнозировать, что таких «подходящих» моментов будет немало. А если к этому еще приплюсовать то, что в Казахстане в отличие от той же России куда выше доля молодежи, которая, по сути, если брать «улицу», является движущей силой революции (именно поэтому, кстати говоря, Лимонов всегда делал ставку именно на молодежь), и, подчеркнем, пассионарной молодежи, то ситуация для Токаева потенциально складывается и вовсе скверная. И создается такое ощущение, что уже на следующих президентских выборах, на которых нынешний президент, безусловно, одержит «убедительную» победу (как Лукашенко в 20-м), все эти факторы сыграют свою фатальную роль, подведя политическую карьеру Токаева к логическому завершению.

*Источник: Телеграм