Невечная мерзлота, или Возвращение к себе

Помимо прямых военных и невоенных последствий продолжающейся на Украине силовой операции, есть и косвенные – никак не менее важные.

Взять хоть шестипалубную яхту Nord стального олигарха Мордашова, пришедшую с Сейшельских островов к нам во Владивосток, чтобы её не конфисковали из-за санкций. Заграница нам не поможет, зато всепрощающая Родина всегда примет в объятия. Закрытый порт Владивосток открыт для блудных сыновей. Ни с Дона, ни с Уссури выдачи, известно, нет… Яхта – игрушка дорогая и для народа бесполезная: это не паром, не буксир, не ледокол и не эсминец.

Но тут важно другое: её можно считать верхушкой айсберга и первой ласточкой. Предвестницей деофшоризации, дедолларизации, девестернизации. Переориентации капитала и капиталистов с «вовне» на «внутрь». И даже название Nord, как мы увидим дальше, кажется символическим.

Санкции – штука обоюдоострая. Изучая историю, видишь: Россия жива бедами и кризисами, режим ЧС выступает условием её развития. Зачастую только в лихолетье делается то, до чего в спокойное время не дошли бы руки. Допустим, агрессия Англии и Франции в отношении Китая привела к союзу Пекина и Петербурга и приращению России Приморьем. Владивосток своим основанием в большой степени обязан именно империалистической политике Британии на Тихом океане.

Вторжение Японии в Маньчжурию заставило восстанавливать Тихоокеанский флот, строить альтернативный Владивостоку Ванинский порт и зачинать БАМ. Не будь агрессии Германии на западе и Японии на востоке – не факт, что СССР вернул бы себе южный Сахалин. Построенная для перегона ленд-лизовских самолётов с Аляски сеть аэродромов, узлов связи, дорог ускорила освоение Колымы и Чукотки… И так далее. То же – применительно к человеку: вызовы, перегрузки, опасности до известного предела действуют мобилизующе, стимулируют и мотивируют, тогда как покой и комфорт — расслабляют.

Вернёмся в сегодняшний день. Уже можно говорить о ряде важных сигналов. Так, сказаны слова о наращивании производства «импортозаместительных» самолётов Ту-214 и Ил-96. Другой пример: прилетев на космодром «Восточный» вместе с белорусским лидером Лукашенко, президент Путин пообещал «работать и по ближнему, и по дальнему космосу» и вскорости возродить лунную программу: «В третьем квартале (этого года. – ред.) у нас должна быть реализована станция “Луна-25”».

Ещё один звонок – вчерашнее совещание по развитию Арктики (в нашем мире всё взаимосвязано: в Арктике слышится эхо Донбасса, и наоборот). Путин заявил, что «с учётом разного рода внешних ограничений и санкционного давления» необходимо «всем проектам и планам, связанным с Арктикой… уделять особое внимание». На повестке – рост поставок энергоресурсов в «другие регионы мира», для чего необходимо модернизировать инфраструктуру Северного морского пути, строить ледокольный, грузовой, специализированный флот.

О Севморпути, на руку которому играет глобальное потепление, мы уже слышали. А вот – настоящая сенсация, пусть даже на фоне происходящего на Украине всё остальное представляется второстепенным и незначительным.

Снова цитируем президента:

«Речь идёт о железнодорожном Северном широтном ходе… Активная стройка на объектах этой магистрали должна начаться уже в текущем году. Я обращаю внимание правительства, РЖД, Газпрома, других компаний, задействованных в проекте, это – прямое поручение… Запуск этого проекта позволит в том числе разгрузить БАМ и Транссиб, и это принципиально важно с учётом переориентации на восток наших основных экспортных ресурсов».

Северный широтный ход – это возвращение к идее Трансполярной железнодорожной магистрали, которую строили в 1949–1953 гг. и бросили сразу после смерти Сталина (как и тоннель на Сахалин). Именно об этой дороге – роман Виктора Ремизова «Вечная мерзлота», в прошлом году ставший одним из лауреатов премии «Большая книга». В нём описан штаб «Стройки 503», находившийся на нижнем Енисее, в ныне неживом посёлке Ермаково между Туруханском и Игаркой, на Полярном круге.

Строить магистраль от Архангельска до Оби, а потом и дальше на восток хотели ещё при царе, но денег не нашлось. Только после Великой Отечественной решили: строить. Северный железный путь должен был в перспективе связать Белое море и Чукотку, облегчить освоение месторождений Севера, вдохнуть новую жизнь в Заполярье. Фантастика? Но и Севморпуть не так давно казался фантастикой, не говоря о космосе (а уж как дружно перестроечные публицисты называли БАМ «дорогой в никуда»; теперь же оказывается, что его мощностей остро не хватает, идёт расширение).

Мечты смело перетекали в реальность, и, допустим, роман фантаста Григория Адамова «Изгнание владыки» о преображении Севера отнюдь не казался оторванным от действительности. Однако, как уже сказано, «Стройку 503» закрыли. Рельсы и шпалы остались лежать в мерзлоте. Если об этой дороге и вспоминали, то лишь в ключе «бессмысленности и беспощадности». Хотя, когда в 1966 году ровно на линии непроложенной трассы открыли уренгойский газ (разведчики и буровики даже использовали в качестве жилых и хозяйственных помещений объекты, оставшиеся от магистрали), стало ясно: проект опережал время.

Некоторые участки Трансполярного недостроя сохранились и даже используются. В начале XXI века заговорили о возвращении к идее полярной магистрали, окрестив её «Северным широтным ходом», но как-то негромко. Совсем недавно, в марте, сообщалось, что проект Северного широтного хода планируется отложить – из-за ухудшения экономической ситуации.

Но вот вчера мы услышали новость противоположного характера. Можно сказать, что в чём-то мы возвращаемся в какой-нибудь 1950 год – кстати вспоминается и война в Корее, где бились между собой не только Ким Ир Сен и Ли Сын Ман, но и Китай с Советским Союзом на стороне северян и Штаты во главе контингента ООН на стороне южан. Вперёд в прошлое – или назад в будущее?

В 1990-х наш Крайний Север постигла настоящая катастрофа – хозяйственная и демографическая. Сколько я видел нежилых посёлков, брошенных военных городков, мёртвых фабрик на Колыме, Чукотке, в Якутии – не перечесть. Подобно мамонтам, они оказались впаяны в вечную мерзлоту, ожидая разве что археологов будущего. Казались чем-то вроде египетских пирамид или истуканов острова Пасхи. Всякий раз приходила мысль: неужели это правда построено нами и совсем недавно? (Воистину, как сформулировал Лимонов, «СССР – наш Древний Рим».).

И неужели всё это замерло, замёрзло навсегда? Путь от риторики до практики бывает долгим и непростым, порой всё так и ограничивается заявлениями, но всё-таки любое дело начинается со слова. Сейчас речь должна идти – ни больше ни меньше – о новой социальной реальности. Вспоминается «Дорога на Океан» Леонида Леонова, в которой прокладка железного пути на восток оборачивается взлётом к вершинам духа. Очень хочется верить, что Россия возвращается туда, откуда ушла. В свою колею, к себе. И пусть Север дождётся оттепели. Как пел Высоцкий:

…И наградой за ночи отчаянья

Будет вечный полярный день.