Имитация морали

Каждый раз захожу в соцсети и понимаю, что лучше бы не заглядывал. У протестной интеллигенции праздник – умер Жириновский. Очень радуются, шутят. Цитировать не буду.

Уже давно привык, но каждый раз забавно, когда наши добрые гуманисты резко срывают маски человеколюбия, если речь заходит об их врагах. Тут и смерти можно пожелать, и на костях оттоптаться, и записать в нелюди. Это уже можно, свои не осудят, только радостно подхихикнут.

Стоп, записать в нелюди? Да, ведь это те же самые чуваки, которые попрекают «ватников» отсутствием морали и совести. Нет, ничего не жмет, все норм. Как так?

А вот так. Для них «свои» – люди, а «чужие» – не люди. «Никакой свободы врагам свободы», сами же это любят твердить. Лозунг хороший, яркий. Только кто скажет, что свобода – она для всех свобода, а если только для людей с правильными взглядами и хорошими лицами, это уже немного по-другому называется. То же самое с моралью и совестью.

Это, конечно, никакая не мораль, а её имитация. Удобно придумано – в одностороннем порядке присвоить себе монополию на совесть, а тех, кто думает иначе, объявить плохими, злыми, нехорошими людьми. Бессовестными. Подмена понятий? Да, и что вы нам сделаете?

Одна загвоздка, мораль и совесть как-то очень легко улетучиваются, когда становятся неудобными, и тут начинается классическое «это другое». Классическое, всегда и везде.

Сначала осудим репрессивный аппарат полиции, а потом порадуемся, что силовики нагрянули в магазин «Листва». Тот же магазин «Листва» объявим нацистами и зигометами, а на развеселых пареньков из одной там соседней страны, которые набили свастоны на груди и зигуют совершенно буквально, закроем глаза. Тут мы не увидим восьмилетних обстрелов Донбасса, тут промолчим о пытках и убийствах русских пленных, а тут изумленно вылупим глазки: «Какое еще 2 мая, а что случилось». Или вообще оправдаем, типа русские же плохие, с ними так можно.

Ну и, конечно, порадуемся чьей-нибудь смерти и весело пошутим.

«Это другое» происходит ведь не потому, что они не в курсе. Всё они отлично знают, просто ну это другое.

Сочувствовать, но только тем, кому можно сочувствовать. Переживать, но только за тех, за кого можно. Но когда совесть работает только для своих, какая это, к чёрту, совесть?

Давайте уже честно – мол, у нас нормы морали работают только для своих, а вата и русня обойдётся. Это кого надо мораль, кого надо совесть.

Я сейчас часто пишу об этом, именно потому что часто наблюдаю, это действительно интересно. Кто-то однажды в целях пропаганды очень хитрожопо придумал выделить вечные ценности, применимые ко всем и всегда, потому и вечные; и поставить их на службу себе любимым, монополизировать, отклеить их от вечности и прицепить себе ярким значком на пиджак. Можно в зеркало полюбоваться, другим показать. И выглядит вроде прилично, уже не флажком каким-то размахиваешь, а подкреплен целой настоящей общечеловеческой моралью, не хухры-мухры. И это работает, в это многие верят вполне искренне.

А как тут не поверить? Волкодав прав, людоед нет, вот и всё, это же очень просто. Мы за белое, они за чёрное. Мы за всё хорошее, а они, посмотрите вон, детей едят. Красивая иллюзия. Выглядит круто, а рассыпается быстро – стоит лишь чуть искреннее заговорить. Смерти там пожелать, пытки поддержать, где надо закрыть глаза, где надо заткнуть уши.

Взрослые-то дяди, когда подменяют свои интересы абстрактными ценностями, прекрасно знают, что и зачем делают. «Битва между демократией и автократией, между свободой и репрессиями, между порядком, основанным на правилах, и порядком, подчиняющимся грубой силе», – говорил, например, Байден 26 марта. И, уверен, говоря о «грубой силе», он прекрасно помнит и Ирак, и Югославию.

Хватит п****ть уже, что вокруг людоеды, а вы в белых пальто – и тем же ртом радоваться смертям. Выглядит очень глупо.

Я долго думал, что правды больше нет, она самоотменилась за ненадобностью. Но все больше становится понятно, что правда есть, и она за теми, кто остаётся человеком, несмотря ни на что.