Мы увидели другую «оранжевую революцию» 

Принято говорить, что «бархатные революции» – продукт эпохи постмодерна. Что это значит? Революции эпохи модерна – как буржуазные, так и антибуржуазные – вызревали и предъявляли свои цели и свою доктрину на основе рациональности Просвещения. Язык и проблематика Просвещения задавали ту матрицу, на которой вырастали представления о мире и обществе, о правах и справедливости, о власти и способах ее свержения, о компромиссах и войне групп и классов.

Под доктринами революций был тот или иной центральный текст, корнями уходящий в ту или иную мировую религию. Революционные силы могли объединяться или раскалываться в связи с трактовкой этого текста (например, «Капитала» Маркса), но все это происходило в определенной системе координат, установки и вектор устремлений партий и фракций можно было соотнести с достаточно жесткими утверждениями почти научного типа.

Постмодерн разрушил эти матрицы и главные центральные тексты, произвел, как говорят, их деконструкцию. Проблема истины или правильности понимания аксиом и формул исчезла, исчезли и сами аксиомы, они не складываются в системы.

Цели и аргументы могут полностью игнорировать причинно-следственные связи и даже быть совершенно абсурдными. Этот переход был на индивидуальном уровне ознаменован всплеском немотивированных преступлений, так что категории юриспруденции, возникшей как продукт Просвещения, зачастую просто неадекватны природе социальных патологий. На коллективном уровне мы наблюдаем всплеск рационально не мотивированных конфликтов, вспышек насилия, бессмысленных бунтов и «выращенных в лаборатории» революций.

Произошедшие недавно на наших глазах «цветные революции» просто не могут быть истолкованы в привычной логике разрешения социальных противоречий. Политологи с удивлением пишут: «Ни одна из победивших революций не дала ответа на вопрос о коренных объективных причинах случившегося. А главное, о смысле и содержании ознаменованной этими революциями новой эпохи. После революций-то что? Ни от свергнутых и воцарившихся властей, ни со стороны уличных мятежников, которые явно заявили о себе как об активной оппозиционной политической силе, до сих пор ничего вразумительного на этот счет не прозвучало».

Эти революции и являются интересующим нас предметом

До 1990-х гг. единственным нарушением ненасильственного стиля революций в странах СЭВ стала замена власти в Румынии в 1989 г. Генеральный секретарь Компартии Румынии Николае Чаушеску проводил независимую от СССР политику. Особая позиция Румынии вполне устраивала Запад, поэтому политика Н. Чаушеску пользовалась его поддержкой. Подобных привилегий не имела ни одна другая страна, являвшаяся членом СЭВ. Но деятели Запада предлагали Бухаресту выплачивать долги «политически» – намекалось на желательность выхода Румынии из Варшавского Договора и СЭВ, т. е. открытой конфронтации Румынии с СССР и его союзниками. Однако Чаушеску отверг эти «идеи» и заявил, что Румыния погасит свои долги раньше положенного срока. 

Румынии пришлось напрячь все силы, чтобы, во-первых, быстро расплатиться с Западом и, во-вторых, ослабить зависимость от торговли со странами СЭВ. Эти цели были достигнуты за 1987-89 годы, но ценой лишений для населения. В те годы по вечерам рано гасили свет на улицах и в домах, только 2-3 часа в день работало телевидение, горячая вода практически не подавалась. Обострилась продовольственная проблема. 

Румыния выплатила с процентами долги общей суммой 22 млрд долларов, что резко ухудшило отношения с Западом. Он перешел фактически к политике блокады в отношении Румынии, к Западу присоединился и «горбачевский» СССР. В 1988 году впервые за послевоенные годы экспорт Румынии на 5 млрд долларов превзошел ее импорт. Это позволило преодолеть многие экономические трудности. В июне 1989 г. Бухарест заявил об отказе от внешних заимствований. 

Однако терпение масс стало истощаться. Осенью 1987 года произошли серьезные волнения среди рабочих. В ходе подавления волнений службами госбезопасности было убито семь и арестовано более двухсот человек. В СССР и в западной прессе, а затем и в выступлениях официальных деятелей стран «большой семерки» Чаушеску все чаще стали называть «диктатором» и «сталинистом». В 1987 г. западные правительства перестали приглашать Чаушеску с визитами в страны Запада. В 1988 г. Румынию лишили режима «наибольшего благоприятствования» в торговле со странами «большой семерки» и ЕЭС. Причина в том, что Чаушеску отказался поддержать горбачёвскую перестройку, он утверждал, что перестройка ведет к крушению социализма и развалу компартии. С осени 1988 г. «румынская тема» стала занимать важное место в переговорах Горбачёва, Шеварднадзе и Яковлева с деятелями стран Запада. 

В прессе США и Англии в 1988-89-х годах подчеркивалось, что Чаушеску становится «проблемой для Запада и Горбачёва», что Румыния может сплотить все социалистические страны, противостоящие «перестройке», что «с Чаушеску нужно что-то решать». Осенью 1989 г. были начаты практические действия. И возникла напряженность из-за притеснений в Румынии трансильванских венгров. Ответом стали 200-тысячная демонстрация в Будапеште, присоединение к Конвенции ООН о беженцах и просьба венгерских властей об оказании им финансовой помощи для содержания румынских эмигрантов.

17 ноября 1989 г. в городе Тимишоара, расположенном в зоне компактного проживания венгров в Румынии, прошла демонстрация с требованием отставки Чаушеску и протестом против депортации священника-протестанта, который выступал с резкой критикой режима. На следующий день были вызваны войска и произведены репрессии. Справиться с волнениями в Тимишоаре не удавалось за целый месяц.

21 декабря в Бухаресте был созван митинг. С балкона здания ЦК партии Чаушеску начал свою речь, но в толпе раздался взрыв, что вызвало панику. На несколько минут телетрансляция была прервана, а когда возобновилась, обстановка на площади уже изменилась. Отовсюду слышались крики «Долой тирана!», «Долой коммунизм!» К вечеру на Дворцовой площади появились танки, послышалась стрельба. В массовых демонстрациях в Бухаресте участвовала главным образом молодёжь. Днем 22 декабря супруги Чаушеску бежали из Бухареста. 

Это катастрофа Румынии. Но мы говорим о людях и структурах  

Известия о том, что реально происходило в Бухаресте, противоречивы. В прессе утверждалось, что засевшие на крышах и балконах снайперы убивали всех, кто попадал в прицел. Они якобы появлялись в местах дислокации сил оппозиции и армейских частей, открывали огонь, провоцировали перестрелки. Эти действия приписали агентам Секуритате (госбезопасности), будто бы сражавшихся за свергнутого диктатора. Уже тогда эти сообщения казались неправдоподобными. Ни один из «террористов» ни живым, ни мертвым так и не был предъявлен. Вероятнее, хаос создавался преднамеренно, в соответствии с намеченным планом передачи власти (все события разворачивались в Бухаресте, в остальной Румынии все было спокойно).

 СМИ, уже контролируемые новой властью, вели «психологическую войну»: непрерывно поступали сообщения, что «террористы» атакуют тот или иной объект, что отравлена вода в столичном водопроводе, взорван атомный реактор в Питешти и т. п. 

Чету Чаушеску задержали, суд быстро приговорил их к расстрелу, смертный приговор исполнили немедленно. Американские эксперты, изучая посмертные фотографии четы Чаушеску (характер пулевых отверстий и т. д.), предположили, что их убили еще до «суда». Французские эксперты также заявили, что ряд кадров на видеопленке «суда» был вставлен посредством монтажа. Они считают, что чета Чаушеску была убита примерно за четыре часа до начала съемок. 

Бухарест посетил Шеварднадзе, поздравивший с «избавлением Румынии от тирании Чаушеску». К маю 1990 г. сложилась новая политическая система, которую закрепила конституция. С самого начала новая власть настаивала на версии о стихийности революции, но изложения хода событий очень противоречивы. Уже вскоре после поспешной казни четы Чаушеску выяснилось, что названная на суде цифра в «шестьдесят тысяч погибших» была надуманной, на самом деле в ходе событий в Румынии погибло около тысячи трехсот человек. 

И мы увидели телевидение, которое поддерживало в обществе психологический стресс – показывали страшные кадры, на которых были видны почерневшие трупы истерзанных людей, лежащие на краю разрытых ям, а голос за кадром говорил, что это «братские могилы, куда Секуритате зарыла мучеников революции». После этого один из врачей в Тимишоаре заявил, что трупы, которые демонстрировало телевидение, вовсе не жертвы секуристов, все эти люди умерли еще до декабрьских событий. Но это уже не имело значения. 

В России 28 декабря 2004 г. сразу после полуночи НТВ показала немецкий документальный фильм «Революция по заказу. Шах и мат семье Чаушеску» (режиссер С. Брандштеттер, 2004). Фильм рассказывает о «революции» в Румынии и убийстве Чаушеску. Сотрудники спецслужб Франции, ФРГ и США рассказали с экрана о технологической стороне организации ими всех «бархатных революций» в Восточной Европе и СССР. 

Начинается фильм с рассказа о «стихийной» революции в Румынии в декабре 1989 г. Авторы поэтапно разбирают совместную операцию ЦРУ и КГБ во всех ее деталях, включая спектакль Тимишоары. Признания сотрудников ЦРУ и свидетельства некоторых участников тех событий не оставляют сомнений в том, что свержение режима Чаушеску проходило по детально проработанному сценарию. Но самым, пожалуй, шокирующим пунктом стало кровопролитие для мобилизации протестов населения.

Кровавая провокация становится узаконенной политической технологией по «переходу к демократии»! 

Особое внимание философов привлекла совершенно невероятным сценарием Тимишоара — спектакль, поставленный для свержения и убийства Чаушеску в ходе «полубархатной революции» в Румынии в 1989 г. Убить его (а не просто свергнуть) посчитали необходимым, видимо, потому, что он создал недопустимый для «нового мирового порядка» прецедент — выплатил весь внешний долг Румынии. Чаушеску освободил страну от финансовой удавки – показал, что в принципе можно, хотя и с трудом, выскользнуть из этой петли. Изучающий «общество спектакля» итальянский культуролог Дж. Агамбен так пишет о глобализации спектакля, т. е. объединении политических элит Запада и «бархатных революций» того времени. 

Он написал: «Тимишоара представляет кульминацию этого процесса до такой степени, что ее имя следовало бы присвоить всему новому курсу мировой политики. Потому что там секретная полиция, организовавшая заговор против себя самой, чтобы свергнуть старый режим, и телевидение, показавшее без ложного стыда и фиговых листков реальную политическую функцию СМИ, смогли осуществить то, что нацизм даже не осмеливался вообразить: совместить в одной акции чудовищный Аушвиц и поджог рейхстага. 

Впервые в истории человечества похороненные недавно трупы были спешно выкопаны, а другие собраны по моргам, а затем изуродованы, чтобы имитировать перед телекамерами геноцид, который должен был бы легитимировать новый режим. То, что весь мир видел в прямом эфире на телеэкранах как истинную правду, было абсолютной неправдой. И несмотря на то, что временами фальсификация была очевидной, это было узаконено мировой системой СМИ как истина – чтобы всем стало ясно, что истинное отныне есть не более чем один из моментов в необходимом движении ложного. Таким образом, правда и ложь становятся неразличимыми, и спектакль легитимируется исключительно через спектакль. В этом смысле Тимишоара есть Аушвиц эпохи спектакля, и так же, как после Аушвица стало невозможно писать и думать, как раньше, после Тимишоары стало невозможно смотреть на телеэкран так же, как раньше» [Agamben G. La sociedad del espectáculo y la política cualquiera // Archipiélago. 1993, № 15]. 

В телерепортажах из Тимишоары было видно, что перед камерами выкапывают не тела «расстрелянных секуритате» людей, а трупы, привезенные из моргов – со швами, наложенными после вскрытия. Люди видели эти швы, но верили комментариям дикторов. Этот опыт показал, что при бьющей на эмоции картинке ложь можно не скрывать, люди все равно поверят манипулятору. 

В самые последние годы для постановки кровавых спектаклей привлекаются (неважно, прямо или косвенно) организации террористов. Сам современный терроризм остается плохо изученным, и контролировать его наличными средствами государственные службы пока не могут. Примечательно, что в декабре 2004 г. откровенный западный фильм об этой страшной провокации был показан по российскому телевидению. 

Тимишоара – крайний случай, в последних версиях «бархатных революций» – «оранжевых» – режиссеры ставят спектакли радостные, толпу соединяют чувством восторга. В одной редакционной статье о событиях на Майдане в Киеве сказано: «Апельсиновые гуманитарные технологи показали, как можно эффективно использовать революционную романтику, столь милую сердцам интеллектуалов и молодежи». 

Теперь объективные авторы признали, что диктатура Чаушеску никогда не была кровавой. Согласно опросу общественного мнения, в 1999 году 64% румын считали, что «жизнь при Чаушеску была лучше, чем сегодня». Заговорили, хотя и весьма глухо, что Чаушеску удалось «совершить невозможное» и выплатить все внешние долги.