Война России с НАТО все ближе?

В последние несколько недель президент Франции Эмманюэль Макрон стал буквально звездой международной политической сцены. Громкие заявление сыплются из его уст аки из рога изобилия: то он говорит о возможном присутствии в некоем будущем иностранного контингента на территории Украины, то призывает европейских лидеров перестать быть трусами, то называет Россию противником Франции и напоминает российскому коллеге Владимиру Путину о том, что республика тоже обладает ядерным оружием. При этом периодически смягчая свою жесткую риторику нейтральными и обтекаемыми формулировками, будто заранее давая заднего и снимая с себя ответственность за куда более радикальные высказывания (так, в одном из интервью он сказал, что «не исключать чего-то – не означает делать это», в другом – что «мы не уверены, что сделаем это. Мы в настоящее время не в той ситуации, но не исключаем сейчас такой вариант»).

Россия. ЛНР. Подготовка экипажей боевой машины поддержки танков (БМПТ) «Терминатор» в зоне проведения специальной военной операции. Фото: Александр Река/ТАСС

И минувшие выходные не стали исключением. Сначала в интервью украинским СМИ он заявил, что не прочь вернуться к переговорам с российским президентом («Я подниму трубку, если Путин позвонит мне. Это моя ответственность, и я выслушаю, что он предложит. Роль Франции – это быть «нервом войны»…»), подчеркнув, что «Франция никогда не будет первой инициатором какой-либо агрессии». Правда, Макрон тут же уточнил, что «мы готовы сказать, что у нас нет лимитов. И мы будем реагировать в зависимости от того, как будет реагировать Россия». Последняя же «не может выиграть эту войну», что, в свою очередь, и является целью Парижа. А вот в интервью журналу Le Parisien он высказался уже категоричнее: «Возможно, в какой-то момент – я этого не желаю, не буду брать на себя инициативу – потребуются наземные операции, какими бы они ни были, для противодействия российским силам. Сила Франции в том, что мы можем это сделать. Наша обязанность — подготовиться ко всем сценариям. Не делать это было бы ошибкой», – подытожил Макрон.

Публичную активизацию французского президента британская The Telegraph связывает с желанием Макрона стать «доминирующей силой в Европе», в основе которого, желания то есть, лежат серьезные ухудшения в плане германо-французских отношений. Дело в том, что до начала российско-украинского конфликта в Евросоюзе существовало четкое разделение сфер деятельности: Франция курировала вопросы стратегического характера, а Германия – экономического. Но Берлин нарушил это «джентльменское соглашение», видимо, посчитав, что экстраординарные ситуации требуют экстраординарных решений. В частности, это касается инициативы Германии о закупках оружия – как для Украины, так и для себя – у США и третьих стран, не входящих в ЕС, что противоречит установке Макрона, которую можно определить как «покупай европейское» с явным вектором по усилению автономии от Вашингтона. Соответственно, трансформацию позиции Макрона в «ястребиную» можно рассматривать как ответ на эти действия Шольца: «Макрон намеревается вернуть себе роль европейского стратегического лидера», – пишет издание.

К тому же, как отмечает The Telegraph, Макрон своими громкими высказываниями пытается создать предпосылки для «мысленного прыжка от уютной уверенности старой, умирающей эпохи к суровым реалиям новой». А это говорит о том, что Париж на полном серьезе рассматривает в качестве вполне реальной перспективы вооруженный конфликт с РФ. И не только он: как сообщает Euroactiv, одной из причин, в связи с которыми Шольц блокирует поставки дальнобойных ракет Taurus на Украину, является страх, что ракеты могут понадобиться самой Германии в случае победы России на Украине и дальнейшего ее продвижения на Запад (в пользу того, что данные опасения действительно являются одним из краеугольных камней принципиальной позиции Шольца по Taurus, свидетельствует то, что немецкий канцлер не имеет ничего против передачи Украине дальнобойных ракет другими странами: не будем забывать, что именно Шольц объявил о том, что в рамках формата «Рамштайн» будет создана коалиция по поставкам Украине дальнобойной артиллерии).

Плюс ко всему не зря же ведь в Румынии, как передает Euronews, аккурат на берегу Черного моря возле порта Констанцы начали строительство крупнейшей в Европе базы НАТО, рассчитанной ни много ни мало на 10 тысяч военных.

Кстати, возможность военного конфликта с НАТО не отрицает и Владимир Путин: «Я думаю, что все возможно в современном мире. Но я же говорю, и это понятно для всех, что это будет в одном шаге от полномасштабной третьей мировой войны. Думаю, что вряд ли в этом кто-либо заинтересован», – заявил он на пресс-конференции после окончания президентских выборов. А несколькими днями ранее Путин, напомню, говорил, что натовские военные уже сейчас присутствуют на Украине «и впрямую, в виде советников, присутствуют в виде иностранных наемников и несут потери», параллельно отметив, что «если речь пойдет об официальных воинских контингентах иностранных государств, то уверен, это не изменит ситуации на поле боя».

То есть военный конфликт с Североатлантическим альянсом, по крайней мере на территории Украины, рассматривается как Западом, так и Россией пусть в виде и гипотетического, но вполне реального сценария.

И есть еще один момент, который повышает вероятность реализации этого сценария: сама логика Истории. Для перезапуска мировой системы, как оказалось, нужно нечто посерьезнее пандемии коронавируса и локального конфликта на Украине. Для переформатирования мирового уклада нужна настоящая встряска, которая затронет очень многих, а не только Россию с Украиной и косвенно Европу. Европа должна стать полноценным участником сего действа (а возможно, и США): ибо нечто принципиально новое можно построить только тогда, когда старое будет разрушено на корню (на что, собственно, и намекает Макрон). А для этого покамест не придумано ничего лучше масштабной войны, как свидетельствует опыт Второй мировой. Так почему же не быть и третьей? И именно активизация французского президента, который, вероятно, надеется занять в этом новом миропорядка не последнее место, указывает на то, что этот вопрос из фантастического переходит в разряд риторических.