Сперва я ломанулся на документальный фильм из Нидерландов «Работа со смертью». Но, несмотря на впечатляющее название, оказалось, что это документальный фильм о похоронном бюро в Амстердаме, улыбчивые агенты которого стремятся подстроиться под ритуалы мигрантов, в большом количестве наводнивших Европу.
Скучные, пресные европейцы. Улыбчивые роботы, толерантные идиоты. С маниакальным упорством они продолжают навязывать себе идею мультикультурализма, которая в конце концов и погубит Европу.
Вот раскосые азиаты гораздо интереснее. Я перебежал из зала в зал на филиппинское кино «Из рода зверей» – тоже ведь отличное название!
В моей обойме уже много просмотренных фильмов из этой страны, чтобы сложить о ней представление. В Филиппинах очень мало богатых и очень много нищих. Причем богатые сверхбогаты, а нищие очень бедны. Поэтому история независимых Филиппин и пестрит переворотами, революциями, политическими убийствами и гражданской резней. Имеет место тотальная коррупция, кумовство, бандитизм и наркоторговля. Короче, есть о чем фильмы снимать. И есть кому – несмотря на кровавые исторические перипетии, а во многом и вопреки им – в обществе нарос толстый слой творческой интеллигенции.
При этом филиппинское кино очень специфическое. Во-первых, как правило, оно очень долгое, фильм может идти часа три – в моем случае хронометраж составил два с половиной часа. Но зато кинематограф Филиппин сохранился в девственном, органичном состоянии. Филиппинское кино по-детски наивно и эмоционально, не испорчено иронией западного постмодерна, западными клише и шаблонами. В нем часто имеет место магический реализм, где действительность намертво сплелась с мифами и архаикой.
Два с половиной часа филиппинского артхауса – это даже для матерого кинокритика нелегкое испытание. «Из рода зверей» – длинное, монотонное и монохромное повествование. На черно-белом экране три бедных золотоискателя возвращаются домой, рассказывая друг другу истории, из которых постепенно, штрих за штрихом, вырисовывается картина их жизней. В итоге через два с половиной часа до родной деревни дошел только один. (Как представитель западной цивилизации иронически хохочу.)
Признаюсь, на филиппинском кино временами я проваливался в сон, но зато на следующем документальном показе я уже восторженно смотрел во все глаза. Как военкору фильм «Сабайя» мне был предельно интересен. Ведь действие этой картины происходит в песках Сирии и Ирака, которые кишат вооруженными бармалеями из ИГИЛ*.
Главные герои фильма – езиды. Это древнее курдское племя. Очень крутое. Причем исторически с нами связанное – если сами курды в Первую мировую воевали на стороне турок, то езиды были на нашей стороне.
У езидов своя редкая религия. Она представляет собой экзотическую смесь зороастризма, ислама и христианства. И когда в песках древнего Востока возникла новая страшной силы исламская ересь, то езидам пришлось нелегко. Боевики из ИГИЛ* убивали езидских мужчин, а молодых девушек они уводили в полон, чтобы там насильственно обратить в ислам. Таких новообращенных исламисты называют сабайями.
Но езиды своих не бросают, не так их много в мире осталось. Когда через пять лет при поддержке наших войск исламское государство разгромили, езиды создали розыскную группу вооруженных волонтеров. В фильме они засылают в палаточный лагерь, куда согнали семьи игиловцев*, своих агентов. Получая от них информацию, езиды совершают ночные рейды, выдергивая из лагеря своих.
Руководит группой Махмуд – невысокого роста жилистый езид с черными, как смоль, усами. Днем жена корит его, что тот не занимается домашними делами и пропадает ночами. Но невозмутимый Махмуд не обращает на ее причитания никакого внимания. Он занят мужским и благородным делом. И снова ночью он берет пистолет и отправляется в опасный рейд.
«Век вывихнул сустав, проклятьем я рожден, чтобы его исправить», – есть такие строчки в шекспировском «Гамлете». И вот такие люди, как Махмуд, борясь с несправедливостью, его и вправляют. Махмуд крутой. Будь как Махмуд.
«Ты, я, Ленин» – конечно, я не мог пропустить фильм с таким названием. Но это турецкое кино корректней было показать не в годовщину геноцида армян, а на два дня раньше, в день рождения всемирно известного вождя революции.
Ленина туркам есть за что любить. В свое время большевики оказали помощь Ататюрку, рассчитывая, что в Турции им будет установлена советская власть. Одной жертв этого союза стала независимость Армении. Но от союзников вскоре Советская Россия получили «нож в спину», коммунистическую партию в Турции Ататюрк репрессировал.
Потом по различным историческим поводам мы сближались с Турцией, потом снова отдалялись. Недавно вот мы зачем-то Эрдогана спасли от переворота, а тот войну в Нагарном Карабахе подогрел.
Так что неудивительно, что по фильму в одном турецком приморском городке на городской площади установили деревянную статую Ленина. Удивительно то, что она исчезла.
Дело пахнет международным скандалом. На официальном открытии памятника ожидается премьер-министр вместе с российской делегацией. Уже все было готово, турецкие детишки даже «Катюшу» разучили, а статуя ночью исчезла. В срочном порядке в город направляются два следователя из Анкары.
Все, как в классическом детективе, – один полицейский злой и нервный, другой чопорный и невозмутимый. Первый похож на актера Гарри Олдмана, другой внешне чем-то Ватсона напоминает. На поиск Ленина начальство дало им сутки, и чтобы разгадать загадку, им придется выслушать все местные сплетни от придурковатых подозреваемых.
Неплохая, легкая, ироничная комедия от турков мне зашла. Но то, что я недавно от их «байрактаров» в Карабахе бегал, простить я им не могу.
Сюжет «Имморталиста», конечно, искрит до треска безумием. Можно подумать, что у режиссера точно с головой не в порядке – о голове в фильме и идет речь.
Главный герой Макс работает в американской компании, которая борется со старением (что за безумие). Макс продвигает идею бессмертия в массы (безумец). Макс очень любит своего дедушку (безумно). Он называет дедушку папой, так мама ему в детстве сказала (на самом деле, это так режиссер издевается над зрителем). Но дедушка умирает (оставляет этот безумный мир). И Макс хочет заморозить голову дедушки, чтобы потом его воскресить (кажется, я уже сам сойду с ума).
Фильм превосходно стилизован. Автор умело использует и комбинирует разные жанровые приемы кинематографа прошлого. Тут можно вспомнить и Хичкока, и, конечно же, Дэвида Линча. Но это уже посткино. Ни о каком сопереживании персонажам, ни о каком вовлечении зрителя в придуманный на экране мир речи здесь идти не может. Пространство этой картины абсолютно бездушно и безжизненно. Степень разъедающей иронии настолько велика, что уже и не смешно. От фильма веет черным сатанизмом и бесчеловечностью.
Но. При всем этом радиационном ерничестве автор поднимает серьезную проблему. Совместима ли религия, духовный путь человека с наукой и техническим прогрессом?
Идеей воскрешения мертвых с помощью науки был увлечен религиозный философ Федоров, живший аж в 19 веке. Так он буквально воспринимал установление Царства Небесного на земле. Воскресших Федоров предполагал расселить на других планетах. Этой идеей потом и вдохновился его ученик, всем известный Циолковский. Но не безумие ли это?
Не ведут ли нас все подобные научные изыскания, весь научно-технический прогресс прямиком в ад? Неслучайно в фильме современность показана жутко монохромной, а воспоминания из прошлого главного героя – цветные.
«Все ученые – сатанисты», – думал я под впечатлением от фильма, когда возвращался уже ночью с фестиваля домой.
* «Исламское государство» (другие названия: «Исламское Государство Ирака и Сирии», «Исламское Государство Ирака и Леванта», «Исламское Государство Ирака и Шама», ИГИЛ), международная организация, признанная Верховным судом Российской Федерации террористической и/или экстремистской, деятельность которой запрещена на территории России, решение от 29.12.2014
