Вадим Левенталь: ВЫПИТЬ ДНЕМ

Вы когда-нибудь замечали, как меняется лицо мужчины, когда ему днем предлагают выпить? Только что оно было спокойно и сосредоточено: человек думал о работе, планировал работу, обсуждал работу. Но вот звучат заветные, как бы невзначай сказанные слова: а что, может, зайдем по дороге, возьмем по соточке? И как бы ни было спокойно и сосредоточено до того лицо мужчины, оно становится еще сосредоточеннее и еще спокойнее – внимательнее, что ли, к себе. 

Вадим Левенталь

К себе нужно прислушаться, услышать все звучащие в голове голоса. Будто какой-то древний царь маленького царства, он сам разбирает тяжбу граждан под высокими сводами своего дворца: один ноет про завтрашнее утро, другой считает, сколько дней прошло с последнего раза, а другая подражает речи жены, если есть жена, а еще один защищает право взрослого мужчины выпить, когда ему вздумается, – бесчисленно число этих голосов.

Он еще не знает, на какую сторону склонится чаша весов. Вопрос ведь непростой, легкомысленно к нему подходить нельзя, наобум не ответишь. И хотя все за и против давно известны, вопрос каждый раз требует разбирательства с самого начала. Прежде всего: насколько сильно именно сегодня лежит душа к соточке? 

Мы не говорим о человеке похмельном, которому предлагают поправиться – это большая тема, требующая отдельного исследования. Как мы, разумеется, не говорим о человеке непьющем – к таким людям мы склонны относиться с некоторым подозрением. Да и отказываются эти всегда так, как оттарабанивает школьник таблицу умножения – без внутренней борьбы и богатой духовной жизни.

Не говорим мы и о человеке, временно завязавшем. У него в глазах тоска, железная решимость того, кто принял аскезу, и зависть к тому, кто этой аскезы лишен.

И, наконец, не говорим о конченом алкоголике, который этого предложения только и ждет, чтобы тут же без борьбы согласиться. Впрочем, такому человеку и предложения-то не надо. Нет, мы говорим о человеке пьющем, но время от времени пьющем, находящем в этом радость и свободу, знающем сладость алкогольной беседы и богатство застольного общения. Он, допустим, выпивал последний раз на прошлой неделе, он много работает, он не выпал из общества, он – гражданин.

Вадим Левенталь. Фото: Алексей Сорпов

И вот его товарищ, другой, равный ему гражданин говорит: а что если нам пропустить по рюмочке? Такие слова не говорятся угрюмо, после долгого молчания, не говорятся и прежде всех других слов, но не говорятся и впроброс, как ничего не значащие. Они говорятся в ходе оживленной беседы, обсуждения насущных рабочих вопросов, тогда когда вопросы уже почти обсуждены, но все-таки не совсем до конца – чтобы остался задел на начало застольной беседы. Они говорятся весомо, без угрюмости и без дурацкой легковесности – как еще один рабочий вопрос, который предлагается к обсуждению.

Мужчина не может на серьезный вопрос ответить не подумав, поскольку мужчина должен отвечать за свои слова. Слова, за которые нужно отвечать, нельзя произносить легко, так, как делает свой шахматный ход искусственный интеллект мобильника. 

Нет, совершенно недостаточно отмахнуться тут расхожим «внутренняя борьба». Сказать «внутренняя борьба» – значит проскользнуть по поверхности, даже не попытавшись углубиться в существо явления. Это не борьба, это – решение судьи, который знает, что от его решения зависит судьба живых людей. Это – решение шахматиста, который знает, что от одного хода может зависеть исход целой партии. Это – ход мыслей математика, в тренированном воображении которого разветвляются бесконечно ввысь варианты решения задачи.

Вадим Левенталь. Фото: Алексей Сорпов

И вот постепенно взгляд, ушедший вглубь себя, выныривает на поверхность. Расчет почти закончен. Решение в принципе найдено, нужно только проверить себя в последний раз, пробежаться по решению еще раз, нет ли где ошибки.

И этот взгляд либо мрачнеет и скучнеет – ибо перевесили голоса, напоминающие про жену и завтрашнее утро, – либо светлеет и загорается веселым задором – ибо судья оказался милостив, решение задачи найдено красивое и элегантное, а тихий ход пешкой предвещает победу.

– По соточке? – переспрашивает мужчина. – Да можно. Но только по соточке.