Никита Третьяков: «Это святая святых нашей безопасности. Тем не менее мы все увидели то, что увидели»

Сегодня в очередной беседе с нашим постоянным спикером, журналистом и воином СВО Никитой Третьяковым мы обсудим ситуацию, сложившуюся во время атаки украинских дронов на наши стратегические силы. Абсолютное большинство россиян всегда были уверены, что любые средства наших военных, относящиеся к системе обеспечения стратегической безопасности, полностью недосягаемы для врага. Именно поэтому многие были просто обескуражены тем, как «легко» вывести из строя сразу несколько самолетов, которые должны обеспечивать наш главный щит от фатальных ударов противника. 

Никита Третьяков

«ВН»: – Никита, украинский режим за последние недели перешел, кажется, уже все мыслимые красные линии. Все ожидали решительного ответа России. Но как будто бы такого ответа не последовало. Вы как считаете, мы затаились перед каким-то страшным ударом?

– Я думаю, что не только для меня, но и для очень-очень многих наших сограждан и военнослужащих – и тех, кто служит в силовых структурах, правоохранительных органах, и тех, кто является ветераном этих органов, – и у людей в принципе неравнодушных наблюдение за атаками на наши стратегические объекты было очень болезненно. Потому что это воспринимается как нечто сокровенное.

Это объекты, которые, как нам казалось, должны охраняться на невероятном уровне. Близком, наверное, к уровню обеспечения безопасности первых лиц государства. Так как ядерное сдерживание является краеугольным камнем современной системы международных отношений. Так называемая стратегическая стабильность проистекает из этого ядерного сдерживания. И любая эрозия, не говоря про прямую атаку на элементы ядерного сдерживания, влечет за собой подрыв, деградацию стратегической стабильности.

В.В. Путин. Фото: Гавриил Григоров/ТАСС

Стратегическая стабильность упомянута во всех наших стратегических документах. И в концепции внешней политики, и в военной доктрине. И, разумеется, первые лица также на протяжении многих лет уделяли этому большое внимание. 

Это, говоря языком религии, святая святых нашей безопасности. Тем не менее мы все увидели то, что увидели. Болезненные удары, сомнительные средства защиты.

Более того, кадры, которые опубликованы и которые не опровергнуты, показывают, что определенная неэффективность вражеских ударов в той части, в которой они были неэффективны, была достигнута не штатными имеющимися средствами защиты объектов, а тем или иным стечением обстоятельств. 

До аэродрома в Амурской области фура с дронами противника просто не доехала. Видимо, что-то закоротило или что-то еще случилось, и она загорелась. Это никак не связано со средствами защиты. При одной из атак неравнодушные граждане, рискуя собственным здоровьем и жизнью, забрались на фуру и буквально камнями закидывали дроны, чтобы они не взлетели. Это тоже, мягко говоря, не штатные средства защиты. В других случаях – долетев до наших самолетов, дроны просто не взорвались. Ввиду этих факторов потери в авиационной технике были меньше, чем они могли бы быть.

Никита Третьяков / ВН

«ВН»: – И это ведь не единственная диверсия, которую провернул киевский режим. Были еще теракты. 

– Да. Но я это отдельно выделяю и подробно разбираю в отрыве от терактов на железнодорожной инфраструктуре и отдельно от атаки на Крымский мост, потому что в общественном сознании – и я надеюсь, в руководящих документах тоже – отражено, что все объекты, которые хоть как-то касаются стратегической стабильности и ядерного сдерживания, – это объекты наивысшего класса безопасности. И они должны быть обеспечены всеми видами защиты. 

Однако мы увидели то, что увидели. И это было очень болезненно. Это не катастрофа, это не крушение. Уничтожена далеко не вся стратегическая авиация, это всё прекрасно понятно. Но это болезненный удар не только по самому авиационному или воздушному сегменту нашей ядерной триады, но и по нашей уверенности в том, что на объектах такого уровня безопасность обеспечивается в должной мере.

Еще один связанный с этим прискорбный элемент заключается в том, что информацию об этом инциденте мы получили в первую очередь от противника. 

В. Зеленский. Фото: Oleg Petrasyuk /EPA/ТАСС

Только когда совокупность публикуемых противником материалов и материалов, публикуемых очевидцами, достигла определенного уровня, эту тему уже как подтвержденную стали распространять блогеры. И только после этого с явным напряжением и с попыткой сгладить, приуменьшить ущерб эту тему нехотя начали освещать более официальные лица и СМИ.

Таким образом, у обывателя могло создаться неприятное ощущение, что если бы противник не выкладывал этих материалов, если бы вдруг не оказалось на том или ином месте очевидцев, которые записали эти видео, то любая атака любой степени ущерба и любой степени общественной значимости – а я уже объяснил, что атаки такого характера имеют не только военную, но и общественную значимость – могла бы остаться скрытой от общественности. И это тоже вызывает определенные опасения.

«ВН»: – А о таком нужно сообщать общественности?

– Я предпринял попытку посмотреть юридические документы, проконсультироваться с некоторыми юристами. Не могу сказать, что это абсолютно точно, но ни я, ни знакомые мне юристы не смогли найти документа, который бы устанавливал ответственность представителей федеральных органов власти за сообщение общественности, в том числе через средства массовой информации, недостоверной информации.

Никита Третьяков

Может быть, такие документы есть, но, к сожалению, мне добраться до них не удалось. В совокупности описанные факторы очень-очень тревожат. 

Подкрепляет эту тревогу в том числе и то, что ни в риторике наших государственных деятелей, ни в предпринимаемых действиях как будто не изменилось ровным счетом ничего. 

«ВН»: – Какие-то удары преподносили как ответные. 

– Тот удар, который официально был назван ответным, по характеру целей нельзя сказать что сильно отличался от аналогичных массированных ударов высокоточным оружием, которые наносились до того. 

Нового вида действий мы не увидели. Пока что. Возможно, остается надежда, что такие указания отданы. И подготовка к таким действиям ведется. Например, к каким-то действиям в отношении инфраструктуры, в отношении определенных лиц того режима, который запустил удары по нашей ядерной триаде. 

Никита Третьяков

Но пока единственное, что изменилось, – это то, что в некоторых выступлениях официальных лиц режим Зеленского начал характеризоваться как имеющий признаки террористического. 

Там в разных формулировках это, сейчас я все не перечислю. Но из этих фраз про признаки террористического режима не делается никаких выводов ни в юридическом ключе, ни в ключе прекращения переговоров, ни в ключе каких-либо других действий.

«ВН»: – В том смысле, что с террористами переговоры невозможны?

– Президент Путин неоднократно высказывался о том, как правоохранительные органы и силовые структуры должны вести себя с террористами. 

Звучала фраза «мочить в сортире», которая прямо указывает на ликвидацию, а совсем не на переговоры. И не на дипломатические изыски. Не на какие-то другие виды взаимодействия, будь то экономические, культурные обмены и прочее.

Гвардии полковник Артём Жога рядом с Владимиром Путиным (8 декабря 2023) / Википедия

Мы надеемся, что нужные приказы отданы и проводится подготовка к решительным мероприятиям. Но пока из того, что можно наблюдать, как будто бы ничего не поменялось. И как будто бы мы продолжаем работать в избранном темпе, в избранном русле, как и было до этого.