Герман Садулаев: «Повторение краха Советского Союза в виде краха Российской Федерации уже невозможно»

Когда-то юморист сказал, что Россия – государство с непредсказуемым прошлым. Но любой взрослый человек в нашей стране знает, что это не шутка, а ироничная констатация факта. Еще недавно молодые демократы 90-х отменяли советское наследие. Теперь же они сами вынуждены защищаться на суде истории. С писателем Германом Садулаевым мы обсудили, какие высокие идеи движут Россией сегодня и какова ее историческая миссия. 

Герман Садулаев / ВН

«ВН»: – Герман, совсем недавно была годовщина ГКЧП – проигравшей попытки отстоять советские идеалы. С тех пор мы видели много революций в разных странах, удавшихся и провалившихся. На Украине, в Турции, на Ближнем Востоке и так далее. В свете прошедших лет как вы видите историю ГКЧП и как смотрите на самих гэкачепистов?

– Я думаю, это был последний шанс, чтобы сохранить Советский Союз. И сами гэкачеписты руководствовались благими намерениями. Но у них не хватало организованности, не хватало жесткости. И их провал он был объективно предопределен.

По большому счету причина провала ГКЧП не только субъективная, не только в каких-то характеристиках самих этих членов ГКЧП, но также есть и объективные причины. И главная состоит в том, что народы Советского Союза в общем уже не хотели жить в Советском Союзе. 

Они не хотели жить в Советском Союзе и они не хотели строить коммунизм. Просто народ уже сломался. И поэтому любые махинаторы типа Ельцина могли делать всё, что им было угодно.

Фото: Чумичев Александр / ИТАР-ТАСС

Если бы народ был пассионарно на пике напряжения, если бы народ был в силе, если бы он был какими-то идеями вдохновлен, то какой-то горстке мошенников и негодяев не удалось бы завладеть страной. 

Народ сломался, был разобщен, раздавлен, идейно пуст, идейно безоружен. И любая шайка смогла бы им завладеть. Вот шайка Ельцина завладела целым народом и развалила целую страну. Я повторяю, этого не могло бы быть, если бы народ был в силе и идейно вооружен. Таковы обстоятельства сложились, что советский проект, к сожалению, исчерпал себя.

«ВН»: – Вы проводите некую связь между тем, что Россия отстаивает сейчас, и тем, что пытались отстоять гэкачеписты тогда? Зная, как всё это будет происходить сейчас, был бы более жестким ГКЧП тогда? Или всё-таки судьба России сложилась как объективный исторический процесс?

– Я думаю, что всё-таки это был объективный исторический процесс. Потому что слишком много было признаков упадка советского проекта и завершения советского проекта. Реанимировать его можно было бы какими-то очень серьезными реформами по типу китайских.

Члены Государственного комитета по чрезвычайному положению в СССР. Фото: ТАСС

Нужна была очень серьезная воля и серьезные намерения к сохранению единства, целостности государства при сохранении социалистической идеологии и при этом реформировании.

И нужна была очень суровая чистка государственного аппарата. Нужны были репрессии. По сути дела ГПЧП мог бы сыграть, только если бы у него была сила, решимость и возможность провести массовые репрессии в управленческом аппарате. 

Поскольку не только эта шайка Ельцина, завладевшая государством, но по сути дела и весь номенклатурно-бюрократический аппарат Советского Союза прогнил. На местах в республиках сложились этнократические мафии. В центре властвовали карьеристы и поклонники западного буржуазного образа жизни.

Вот вся эта гниль проникла в управляющий аппарат. И поэтому там был единственный шанс – если бы ГКЧП с помощью КГБ устроили массовые и очень жестокие репрессии управленческого аппарата. Причем как центрального аппарата, так и особенно аппарата в национальных республиках. Вот только таким образом можно было спасти Советский Союз и подготовить его к реформированию и какой-то новой жизни. 

Борис Николаевич Ельцин. Фото: А.Сенцов, А.Чумичев /Tass

И это если бы КГБ тогда оставался мощным органом. А комитет уже к тому времени, кажется, тоже потерял свою силу. А без жестоких репрессий этот проект, повторяю, был обречен.

«ВН»: – У нас и сегодня продолжается извечное противостояние западников и почвенническое. Оно никуда не девалось. Как вам кажется, кто сейчас побеждает? Мы же видим, как воспринимают многие встречу на Аляске. Многие жаждут дружбы с Америкой. 

– Я думаю, что сегодня повторение краха Советского Союза в виде нового краха, на этот раз краха Российской Федерации, уже невозможно. Потому что русский народ в этом своем падении уже достал до дна пропасти и, видимо, уже оттолкнулся от того дна.

Я имею ввиду всю русскую политическую нацию. Не только этнических русских, но всю русскую политическую нацию. Дальше и ниже народ падать, видимо, не хочет. Во времена краха Советского Союза было такое чувство: «А катись оно всё! Вон как хорошо в Америке люди живут! И мы так будем жить». И было недоверие к собственному государственному проекту. И была готовность сдать собственный государственный проект любым другим государствам. Просто для того, чтобы свою личную частную жизнь и потребление обеспечить. А сейчас такого нет. 

Б. Н. Ельцин и В. В. Путин. Фото: ИТАР-ТАСС

Сейчас народ уже понимает ценность собственного государственного проекта. Ценности жизни в собственном государстве. И те, для кого жить в собственном государстве и развивать собственный государственный проект не так важно, как иметь свой набор частных прав, свобод и какого-то комфорта, были выкинуты за пределы России в 2022 году.

Это началось в 2014 году, но в 2022 году это было уже массово. Произошла эмиграция, релоканты все уехали. То есть практически все или значительная часть тех людей, которые не готовы отождествлять себя с российским, с русским государственным проектом, они уехали. И они уже никак не влияют на нашу жизнь. Они уже отрезаный кусок.

А те, кто остался, – они необязательно как-то политически активны все. Необязательно, что все они будут занимать какую-то яростную государственную позицию. Нет, но они просто приняли для себя, что эта жизнь в этом государстве – это и есть их жизнь, их судьба, их будущее. Они приняли это для себя и для своих детей.

И отказываться от этого они уже не будут. И поэтому России сейчас не грозит развал по тому же принципу, по которому развалился Советский Союз. Но сейчас, конечно, идет конкуренция проектов.

В. Путин. Фото: Сергей Фадеичев/ТАСС

«ВН»: – Положа руку на сердце, проект-то с Западом у нас теперь один – капиталистический. И даже если говорить про ценности – Америка с Трампом тоже сейчас уходит от нетрадиционных ценностей.

– Ну сейчас сказать, что проект капиталистический, – это сказать ничего. Потому что капитализм сейчас может быть очень-очень разным. Может быть капитализм очень ориентирован на защиту национального рынка, как в Индии. Может быть капитализм ориентированный на построение социализма, как в Китае. 

Может быть капитализм основанный на финансовом могуществе доллара, как в США. То есть сейчас сказать, что мы строим капитализм, это не сказать ничего. 

Понятно, что мы сейчас строим капитализм. Я сам не верю в то, что мы завтра перейдем на путь социализма. Но еще вчера у нас никакой альтернативы не было, а был единственный проект – это сырьевой компрадорский периферийный капитализм. Другого никакого проекта у нас просто не было. А сейчас постепенно появляются какие-то альтернативы.

24 октября. Председатель КНР Си Цзиньпин, президент РФ Владимир Путин и президент ЮАР Сирил Рамафоза во время совместного фотографирования глав делегаций государств БРИКС. Фото: Александр Казаков/пресс-служба президента РФ/ТАСС

В том числе появляются альтернативы, чтобы сделать какой-то солидарный проект в новом экономическом кластере, где у России будут не только функции поставщика сырья, но и функции поставщика интеллектуальной собственности, и промышленное производство будет собственное развиваться, и сельское хозяйство. 

Если мы войдем в этот новый кластер на таких условиях, то наша промышленность может измениться. Для Запада мы не были интересны никак иначе, кроме как поставщик дешевого сырья. Но для Глобального Юга мы можем быть интересны не только как поставщик дешевого сырья. 

Глобальный Юг интересуют наши энергетические технологии, наш мирный атом, даже наши остатки тяжелой и авиационной промышленности. Глобальный Юг интересуют наши интеллектуальные ресурсы. Это все востребовано на Глобальном Юге.

Если мы возьмем Индию, то она покупает не только нашу нефть. Индия готова покупать наше вооружение, наше оборудование. Индия готова строить с нашей помощью атомные электростанции. 

Россия. Республика Татарстан. Казань. Президент РФ Владимир Путин и премьер-министр Индии Нарендра Моди (справа налево) во время встречи в рамках саммита БРИКС. Фото: Александр Казаков/пресс-служба президента РФ/ТАСС

Если мы сейчас входим в кластер с Глобальным Югом, а не с Америкой и Европой, то наша экономическая роль в мире может сильно измениться. И соответственно может начать перестраиваться наша экономика. Наша экономика может стать более ориентирована на собственное производство, на интеллектуальные ресурсы, на инновации, на собственное сельское хозяйство. 

Может произойти такое изменение, когда люди опять станут востребованы. Потому что в этой сырьевой экономике проблема была в том, что большая часть населения России была не востребована. Для того, чтобы обслуживать трубу, достаточно несколько миллионов человек. А у нас больше 140 миллионов. Куда их было девать? Мы все были не нужны в этом новом глобальном мире, где Россия просто качает нефть и газ. 

Но в новых условиях, если мы входим в новый кластер и у нас в нем новые роли в международной экономике, то могут быть востребованы все. Все мы. И наши инженеры, и наши рабочие, и наши производства, и наши интеллектуалы. Мы можем опять начать играть ведущие роли в интеллектуальной жизни – в жизни всего мира. 

А. Сахаров. Фото: Кавашкин Борис/ТАСС

Причем, заметьте, я не призываю к тому, чтобы мы просто загородились железной стеной от всего мира и никак ничего не импортировали, не экспортировали, ни с кем не сотрудничали и жили там на исконно-посконных щах. Нет, в XXI веке это нелогично и это неэффективно. Надо быть нацеленным на мировые линии, на мировое сотрудничество. Но мы не хотим сотрудничать с Западом и хотим сотрудничать с Глобальным Югом не потому, что нам не нравятся европейцы, не нравятся американцы, а нравятся, допустим, индийцы. А потому, что в кластере с Глобальным Югом у нас может быть другая роль, чем в кластере с Европой и Америкой. 

Европе и Америке не нужны наши производства, наши технологии, наша атомная энергетика – ничего этого не нужно. Наши интеллектуальные ресурсы не нужны им. А Индии нужны. 

Вот в этом большая разница. Поэтому мы даже немножко на самом деле опасаемся того, что эти встречи в Анкоридже и наше демонстративное желание сотрудничать с Соединенными Штатами не дадут нам никакого послабления со стороны США, но при этом могут нарушить наши налаживающиеся связи с Глобальным Югом. В этом есть некоторая опасность.