Евгений Николаев (позывной Гайдук): «На фронте не хватает понимания того, что происходит в тылу»

Гостем 67-го выпуска спецпроекта федерального издания «Ваши Новости» под названием «СВО / Большой контекст» стал прибывший в краткосрочный отпуск с линии боевого соприкосновения командир диверсионно-разведывательного отряда «Родня» Евгений Николаев (позывной Гайдук). Ведущий Вадим Авва задал военному вопросы о недавнем ранении, текущем характере боев, нарастании ожесточённости, состоянии врага и многом другом. Представляем вам текстовую версию интервью. 

Евгений Николаев (позывной Гайдук).

О роботах и последнем ранении

– На этой картинке изображено то, к чему должно прийти, в конце концов, наше доблестное воинство. То есть это робот, которого не жалко, у которого нет папы и мамы, которого можно произвести в товарных количествах и не выращивать 20 лет, начиная от школы и так далее и тому подобное.

Робота можно не любить, но можно относиться к нему бережно. Это был робот подвоза. Это разрушенное, погибшее механическое существо. Робот, погибший в битве апокалипсиса.

Эта фотография сделана за 20 минут до ранения. Я подошел, посмотрел на это павшее существо и сказал: «Жалко, хороший был робот». И после этого мы продолжили двигаться в сторону противника. И нас «рисовал» другой робот, который был в небесах, так называемые «глаза». Соответственно, он вычислил нас и навел на нас два дрона-камикадзе.

Сейчас все группы одинаковые, от двух до пяти человек. Любая группа больше – это смерть для всей группы. Дальше нас зажали в «зелёнке» между двумя горельниками. То есть выгорела с одной стороны посадка, с другой стороны посадка. От минометного огня там всё выгорает. 

Нас зажали в «зелёнке». И я понял, что если сейчас мы там не «распылимся» в разные стороны, нас всех накроет и все погибнут. Накроет 120-м миномётом и скорректированным налётом FPV, так называемых «комиков», камикадзе. 

Евгений Николаев (позывной Гайдук) / ВН

И поэтому пришлось быстро принимать решение. Я даже не успел никакую команду дать остальным. Просто пришлось вызывать огонь на себя, потому что там были молодые парни и нужно было выполнить эту задачу. Я подумал, что это проще будет, если это буду я.

Я махнул рукой, то есть «сидеть», и побежал через этот горельник, чтобы отвлечь на себя. Получилось. Дрон среагировал, сделал вираж, вышел на меня. Я ушел в такой разрушенный укреп. 

Выбегаю, там дерево такое замечательное, спасибо ему большое. И становлюсь за это дерево, поднимаю глаза. Там такая полочка и на полочке три иконки. Святой Николай, Дева Мария Богоматерь и Иисус Христос. И у меня такая скоротечная молитва, типа «спаси, сохрани».

И в это время я слышу голос одного из моих товарищей. Он сказал грубо, но если переводить на русский язык, он сказал: «Конец Гайдуку». И в это время прилетел дрон, взорвался, большая часть ушла в дерево, и два осколка попали мне в ногу.

Евгений Николаев (позывной Гайдук) и ведущий Вадим Авва / ВН

– И через двадцать дней ты сидишь здесь. А как лечился?

– Мне повезло. Я же говорю, что религиозное мракобесие во мне абсолютно как бы взыграло после этого в очередной раз. То есть я когда помолился, я понял, что всё будет нормально. 

Ранение воспринимается, как удар арматурой или как удар ломом. Мне просто ударило по ноге. Есть фотографии, там всё было фиолетового цвета от колена и выше. То есть такой был абсолютно рериховский цвет, как он пишет горы, Тибет, Шамбалу. Вот такого же цвета была нога. И я перемотался, зажгутовался, чтобы не «вытечь». Зажгутовал ногу, подбежали парни, помогли мне. Я доковылял до укрепа. Там мне сделали антистолбнячный укол. От обезбола я отказался, потому что я не люблю это состояние.

А антистолбнячный укол – от заражения крови. Потому что когда врывается осколок в тело, он за собой тянет грязь, штаны и так далее. Если это осколок от миномета, он прижигает, потому что он горячий, раскаленный. А когда это осколок от FPV, он холодный, и он просто может занести заразу в тело. 

Потом я потихонечку доковылял до «нуля», но было уже темно, вывозить меня было невозможно. И я до утра там полежал, потемпературил немножко. И утром меня вывезли на знаменитую «рюмку» в Бахмуте. «Рюмка» – это бывший завод шампанских вин «Артемовский». Там сейчас, если кто не знает, у нас находится госпиталь. «Укроп» это всё знает, поэтому это не военная тайна.

В «Бункере на Лубянке» / ВН

Это огромные подземные катакомбы в таком классическом советском стиле. Там различные фрески, изображение бога Диониса. То есть очень красиво, эстетически действительно очень привлекательно. Ну и, естественно, там остатки шампанского, которые там настаиваются. На них можно посмотреть. 

Я там был буквально полтора часа, потому что я отказался от госпитализации. Сказал, что нет, я не переживу еще одного двухнедельного отпуска. И вернулся обратно на пункт управления. 

Кроме меня, никто из группы не пострадал. Задача была выполнена. Мы довели всё дело до конца. Все отлично. Парни молодцы.

Текущий характер боев на ЛБС 

– Это война судного дня, война с киборгами то есть. Я уже говорил, что у меня есть люди, которые там по шесть месяцев воюют и не видели ни разу живого противника. То есть сейчас немножко изменилась ситуация. Мы идем вперед, у нас атакующие мероприятия, мы врываемся на позиции, которые по науке должно сдерживать определенное количество вражеской пехоты. А там вместо них два-три бедолаги, которых неделю назад поймали где-нибудь в Днепропетровске, надели на них форму, дали им автомат и отправили на позиции «в один конец».

Украинские военные в Харьковской области. Фото: Evgeniy Maloletka /AP/TASS

Считать их солдатами невозможно. Это просто люди в форме, это не солдаты. Они не могут оказать достойного сопротивления, они там просто обозначают наличие присутствия.

После этого на «закреп» выдвигается группа. И тут начинается небесный хоровод. За 15−20−30 минут прилетают 20−30−40 «комиков» и разносят эту позицию в клочья.

Если даже мы сможем ее удержать после этого, то это психологически достаточно тяжело, когда ты понимаешь, что являешься целью абсолютно пристреленной позиции. Потому что они-то знают свои позиции, они знают их место расположения. Поэтому они бьют по своим же позициям «камикадзами». И даже если мы сможем удержать эту позицию, ночью прилетит «Баба-Яга» и разберет ее 120-мм минами. Это большое 30-килограммовое изделие, которое разносит всё в радиусе. У нее сплошное поражение 70 метров, частичное поражение – это в районе 120 метров. 

Все, что внутри этого радиуса, – выжить практически невозможно, если не уйти глубоко под землю. Поэтому человек окапывается, уходит туда, потом всё это разрушается – и «серая зона» увеличивается. То есть у нас раньше была «серая зона» в районе 1 километр 600 метров. А сейчас у нас бывает «серая зона» по 3 000 метров. Мы оттуда выбиваем противника, но наладить логистику, нормальное переформатирование, ротацию – практически невозможно.

ВСУ. Фото: AP/TASS

Наступление идет. Но вопрос в другом, что я описал это с точки зрения пехотинца. А давайте посмотрим с точки зрения генерал-майора какого-нибудь. Продвижение есть? Есть. Пехота противника практически отсутствует? Отсутствует. Обучаемость и компетенции противника нулевые? Нулевые. Соответственно, всё хорошо. 

Есть ли нарастание ожесточенности боев и войны 

Я могу отвечать только за участок фронта, на котором я нахожусь. Может быть, в других местах не так. У нас за последний месяц втрое или четверо повысилось количество «малого неба» со стороны противника. И, соответственно, наша интенсивность. То есть мы давим, а они жесточайшим образом сопротивляются.

Кого не берут в плен

– В Великую Отечественную войну не брали в плен ряд групп. Например, огнеметчиков. Вот сейчас в плен не берут FPV-шников. Операторы дронов очень редко попадаются, но если попадаются, то в плен попасть им чрезвычайно сложно, потому что к ним идет отношение как к людям, нарушающим законы и правила войны. Потому что они являются людьми, часто глумящимися над солдатом.

Вадим Авва / «Бункер на Лубянке» / ВН

То есть солдат, например, может 15−20 минут бегать от FPV. Тот может его в любой момент поразить, но этого не делает, просто исходя из чувства сверхчеловеческого. То есть он может убить его сразу, но он хочет, как кошка с мышкой, поиграть. И это вызывает отторжение. Плюс они очень часто бьют по уже погибшим людям. Просто для контроля и чтобы не пропал боезаряд.

То есть лежит тело погибшего человека. И, казалось бы, ну что тебе уже до него? Нет, они бьют по нему, чтобы уничтожить.

– При каких обстоятельствах они попадают в плен?

– Бывают ДРГ наши, бывают массовые прорывы. Например, в Курской области наши парни прорвались с «Пятнашки». А бывают еще и их группы, которые заходят слишком далеко. Ну просто заблудились. Им же тоже нужно выдвигаться достаточно близко, чтобы была дальность полета. Они когда подъезжают близко, могут заблудиться, не понять обстановку, получить неправильную информацию.

Например, им говорят: «На этой «полке» никого нет». А эта «полка», например, уже день как наша. Они забегают на эту «полку» и, соответственно, встречают тех, кого встречают. Наших благородных донов, которые им не простят.

Россия. ЛНР. Испытание в зоне СВО экспериментальной модели багги по борьбе с дронами «Zверабой», оснащенной пулеметной турелью, противодронными ружьями, шестью спаренными автоматами. Разработали и собрали машину военнослужащие зенитно-ракетного дивизиона Южной группировки войск непосредственно в полевых условиях СВО. Фото: Александр Река/ТАСС

Чего не хватает на фронте у нас

– На фронте не хватает понимания того, что происходит в тылу. Потому что человек, который находится там, он воспринимает свою жизнь как норму и не может понять, почему эта норма никак не соприкасается с нормой, которая осталась в тылу. Он не понимает, почему эти люди не присылают ему, например, в достаточном количестве вооружение, которое современное.

То есть если у нас война дронов, война роботов, то он хотел бы, чтобы наши роботы были самые роботистые роботы на Земле. 

На самом деле, опять же, это взгляд пехотинца. Потому что с точки зрения того же самого генерала-майора всё очень хорошо. Потому что дроны летят, поражают цели, наносят урон, вызывают прекращение логистики. Но всё это – дроны, которые работают на дальние расстояния.

Самочувствие врага, его боевой дух и снабжение

– С точки зрения пехотинца – у них то же самое, что у нас. Кроме одного. То есть пехоты у них практически нет, она очень вымотана, плохого качества, обучение у нее никакущее. Но вот этот вот космический, электрический, компьютерный гений Запада, который смотрит на тебя с неба, он у них на высоте. В хорошем состоянии. У Запада, получается. Мы должны понимать, что никакого украинского ВПК нет. У них честная сделка. Западное оружие – украинские руки. Всё. Если выбить одно либо другое, то всё обвалится. То есть если украинские руки опустятся, не будет кому держать пульт. А если перестанут поставлять, то украинские руки будут пусты, и они поднимут руки вверх.

В. Зеленский и Э. Макрон. Фото: TASS / EPA / LUDOVIC MARIN

Про отношение украинского населения к России 

– Они на нас не злые. Для этих людей происходящее в Киеве, даже при том, что там идет чудовищная информационная накачка, является таким стихийным бедствием. Вот был свет, а потом что-то произошло – буря, еще что-то, – и света не стало. Вот когда у нас какие-нибудь ураганы срывают провода, что наши люди говорят? «Опять этот проклятый Собянин не может наладить ремонт проводов».

А у них: «Опять этот проклятый Кличко допустил потерю света в квартире». 

Они, как и любые нормальные обыватели, воспринимают это как нарушение своего комфорта. И для них неважно, кто принес это разрушение. Оно есть. И важно то, что начальство не справилось с проблемой. Поэтому для нас это лучший способ пропаганды. Мы таким образом показываем украинцам: ваше начальство не может справиться с нашими «Геранями», не может справиться с нашими ракетами, они вообще ничего не могут сделать, они могут только воровать деньги и жить за счет денег, которые присылает Запад, а ваши смерти – это их способ существования. 

Поэтому это лучшая пропаганда по отношению к населению на Украине. 

В. Зеленский. Фото: Oleg Petrasyuk /EPA/ТАСС

Про монархистов и отношение к СССР

– Они часто не без основания критикуют советский строй. Говорят, что это была западная прелесть, что мы вестернизировались, что с Запада пришло вот это безумие, ну и так далее и тому подобное. И это всё правда. Но они забывают, что они точно такая же западная прелесть, как и Советский Союз, только на 300 лет раньше. 

Дело в том, что Российская империя, начиная с Бориса Годунова, с 1595 года, – это точно такой же Советский Союз, только другого извода. 

Первая мировая война – на самом деле это война трех немецких государств. Собственно Германии, Австро-Венгрии, где немецкий этнос был доминирующий, и Российской империи, где немецкий этнос стремился превратить Российскую империю в Австро-Венгрию.

Все три государства были после Первой мировой разрушены. То есть Германия превратилась в то, во что превратилась – в Веймарскую республику. Австрийская империя разрушилась. А у нас произошло следующее – мы изгнали немцев. Для чего были немцы вообще в Российской империи? Вспомните Суворова: «Государыня, сделай меня немцем». То есть немец воспринимал русское автохтонное население как завоеванное. И его было не жалко, за счет этого можно было решать различные вопросы. Можно было отправить его на Полтаву, на Балканы, можно отправить завоевывать еще что-то. 

26-летний Пётр I. Портрет кисти Готфрида Кнеллера был подарен Петром в 1698 году английскому королю / Википедия

Соответственно, основная претензия наших булкохрустов к Советскому Союзу – это изгнание немцев и замена их на условных евреев. То есть существует два народа-симбиота – народ большой и народ малый. Немцы в свое время выполняли ту же функцию, что и евреи в Советском Союзе. То есть некое объединяющее начало, готовое жертвовать большим народом. 

Но наши булкохрусты не совсем поняли происходящее в Советском Союзе, потому что русско-еврейский синтез, альянс, породил несколько категорий людей. Проще говоря – русских, евреев, евреев, которые хотят стать русскими, русских, которые хотят стать евреями, евреи, которые хотят оставаться евреями, но дружить с русскими, ну и так далее, то есть целое множество.

И в 1991 году этот альянс разрушился. У нас же круговорот истории всегда одинаковый. Страна падает, ее прельщает западная прелесть. Например, польский язык у нас в XVII веке был то же самое, что сейчас английский. Потом был французский язык, сейчас английский язык, некоторое время был немецкий язык и так далее. 

Вот эта «западная прелесть» отдает весь свой суверенитет, отдаёт свои территории. Потом русская автохтонность подминает под себя эту западную прелесть, превращает её в национальный колорит: русское православие, русский коммунизм, русская суверенная демократия и тому подобное. И отвоёвывает своё у Запада.

Владимир Ленин / Википедия

Почему, кстати, у Запада? Потому, что в отличие от всех остальных территорий, с запада у нас нет естественных границ. Поэтому эти границы мы обеспечиваем сами за счет мобилизационного проекта. И поэтому у нас некоторые антисемитски настроенные товарищи или германофобы какие-нибудь говорят: «Вот, сели на шею евреи, немцы, французы, поляки…». Но на самом деле это русский народ призывает к себе данных людей, дает им возможность отстаивать нас на западных границах. И пока у них это получается, русский народ их терпит.

Как только у них перестает это получаться, из народа-симбиота русский народ воспринимает их как народ-паразит.

– Это не связано с потерей наступательного духа русской цивилизации?

– Нет абсолютно. У нас ситуация сейчас примерно такая же, просто кроме наших национальных меньшинств, есть еще и религиозные меньшинства, которые тоже исполняют такую же обязанность. Вот у нас в 1991 году в этот малый народ пришли бандиты.

То есть у нас люди, которые в 90-е годы были братками, сейчас занимают ту должность, которую до этого занимали евреи, немцы, поляки, французы.

Борис Николаевич Ельцин. Фото: А.Сенцов, А.Чумичев /Tass

Сегодняшняя элита из 90-х выполняет свою функцию?

– Мы сейчас находимся в таком положении, что либо всё – либо ничего. Но опять-таки, это не из-за нас. Мы тут тоже ведомые люди. Дело в том, что «лев», который правил последние 50 лет на Земле, стареет, и он очень скоро умрет. Но он не может умереть спокойно. 

Потому что любой человек небольшого роста – грубо говоря, карлик – не может умереть, не утащив за собой всю Вселенную. Они хотят это сделать.

И вот единственным вариантом, чтобы этого не произошло, чтобы весь мир не пошел в тартарары, это наше сопротивление. Я раньше думал, почему затягивается эта вся ситуация. А это нужно очень тоненько сыграть. С одной стороны, не дать, чтобы тебя убили, а с другой стороны – не дать повода, чтобы весь мир был разрушен.