Диагноз «шизофрения», или Что происходит с Европой

Если смотреть с точки зрения настоящего момента, то можно определённо констатировать, что новый мирный план Трампа, состоящий из 28 пунктов (превратившихся в 19, многие из которых, по всей видимости, Москва не примет, уже как и сам план), канул в Лету. Общими усилиями Киева, европейцев и той части окружения Трампа, которая выступает за более жесткий внешнеполитический курс по отношению к РФ. И вот это – даже если встать на точку зрения противников мирных переговоров – выглядит очень странно. Точнее даже трудно определить. В диапазоне от детской наивности до слабоумия или каких иных душевных расстройств. Иначе сложившуюся констелляцию объяснить невозможно.

О чем, собственно, речь?

Как писала Politico в начале третьей декады ноября, европейцы «пришли в ярость» от нового плана Трампа по урегулированию украинского конфликта, поскольку он ставил крест на проекте «репарационного кредита» (за счёт замороженных активов РФ) для Украины (вероятность выдачи которого, стоит отметить, была и без того крайне низка – в районе статистической погрешности, если судить по непоколебимой позиции Бельгии). На следующий день Bloomberg со ссылкой на высокопоставленного европейского военного чиновника, сообщило, что Европа ощущает себя «загнанной в угол» и не знает, что делать, поэтому было принято решение «замедлить администрацию Трампа, решившую пойти на уступки России».

А куда «замедлять»-то? От чего «приходить в ярость»?

Ещё в середине текущего месяца, то есть где-то за неделю до появления «плана-28»,военный обозреватель Bild Юлиан Рёпке, которого трудно обвинить в симпатиях к РФ, писал, что Украина верно движется к стратегическому поражению, причём «ситуацию больше нельзя замалчивать ни пиар-акциями украинского Генерального штаба, ни попытками правительства в Киеве преуменьшить или игнорировать ее».По его мнению, «украинское правительство, похоже, воспринимает войну на уничтожение против своей страны лишь отчасти всерьёз. Где на самом деле дислоцируются якобы 17 000 человек, мобилизуемых каждый месяц, остаётся загадкой для большинства наблюдателей и солдат на фронте. Дезертирство и временное отсутствие на службе, зачастую приводящее к тому, что целые бригады существуют лишь на бумаге, в основном остаются безнаказанными. Это приводит не только к неверной оценке численности и боеспособности войск, но и к образованию значительных брешей на фронте и, как следствие, к повторным прорывам русских», что, в свою очередь, «делает возможным ежемесячные потери размером с территорию немецкой земли Берлин. Таким образом, российское наступление в районах, прилегающих к крупным городам Днепр и Запорожье, – вопрос нескольких месяцев, максимум одного-двух лет. Факт остается фактом: если правительство в Киеве или его западные партнеры немедленно не изменят стратегическую позицию, Россия выиграет эту войну постепенно».

Рёпке вторит и обозреватель Financial Times Гидеон Рахман. Спустя несколько дней после появления в публичной повестке плана Трампа он написал: «Украина не должна заниматься этим планом исключительно ради его потопления. На фоне тревоги в Киеве и возмущения в Европе легко забыть о том, что самой Украине нужно окончание войны. Плохое мирное соглашение может поставить под угрозу выживание страны как по-настоящему независимой нации. Но продолжение войны также наносит серьёзный вред Украине. За почти четыре года страна понесла сотни тысяч жертв. Миллионы беженцев покинули Украину, а её население сократилось примерно на 10 миллионов, или примерно на четверть с момента полномасштабного вторжения России. Экономика находится на системе жизнеобеспечения, а рождаемость стремительно падает».

О том же и британский The Economist: «По нескольким важным показателям дела Украины обстоят все хуже. У неё кончаются солдаты. Российские инвестиции в массовое производство беспилотников окупаются: они перекрывают пути снабжения Украины за линией фронта. А новое оружие, находящееся в разработке, – реактивные ударные беспилотники и планирующие бомбы – грозит сделать города на востоке страны, такие как Харьков и Днепр, непригодными для жизни», – говорится во вчерашней статье.

Более того: как заявил министр армии США Дэн Дрисколл на закрытой встрече в Киеве, о чем сообщает The New York Times со ссылкой на дипломатов, присутствовавших на оной, Россия вышла на такой уровень интенсивности производства дальнобойных ракет, который превышает число пусков и позволяет формировать «подушку» вооружений. Данное сообщение вряд ли кого могло удивить (допустим, еще в конце прошлого года еврокомиссар по вопросам обороны Андрюс Кубилюс в интервью RND говорил, что «несмотря на наши санкции, Россия расширила свою оборонную промышленность до невообразимых масштабов.Россия сегодня производит за три месяца больше оружия, чем может произвести вся европейская оружейная промышленность, а за шесть месяцев – больше оружия, чем имеет весь бундесвер»). Но тем не менее, европейцев такое положение, по всей видимости, удивило («встревожило» – если следовать материалу).

И как на этом фоне интерпретировать «ярость» европейцев по поводу трамповского плана?

К тому же, что весьма примечательно, этим дело не кончается. Как пишет Politico со ссылкой на источники, Европа в этом контексте сама подумывает об определенных действиях в ответ на, как уточняет издание, залеты российских дронов и диверсии. На данной стадии предложения варьируются от киберопераций до внезапных военных учений НАТО (что уже может вылиться непосредственно в военный конфликт с РФ: ставки до бесконечности повышать нельзя даже в условиях гибридной войны).

Если смотреть объективно, то это очень напоминает гнев маленького ребёнка по поводу того, что ему не купили новую игрушку (ну или изъяли старую и уже опасную, которую он всеми силами хочет вернуть).Причем ребёнка довольно агрессивного, вот уже готового броситься с кулаками на взрослых. Только вот гневающийся совсем не ребёнок. Уже старичок, точнее, старушка, пусть и весьма бодрая, что, впрочем, не отменяет того, что с адекватностью у нее серьёзные проблемы: тут явно нужна уже медикаментозная помощь и соответствующий уход. Но вместо этого старушка рвётся решать судьбы мира. И что тут греха таить, на свой болезненный лад весьма эффективно в этом процессе принимает участие. От чего просто оторопь берёт: можно было бы посмеяться, если бы не было так грустно. Вернее, страшно.