Выходить насухую

Каждый раз мне пишет мой хороший товарищ, поэт и музыкант Рич, и спрашивает: что, насухую выходишь?

Я всегда выхожу насухую.

Не потому что не могу выйти за пивом – могу, да зачастую оно и в холодильнике есть. И не потому что так руки трясутся, что до рта не могу донести, – не трясутся, могу. И не потому что меня кто-то осудит – кто меня осудит?

А потому что похмелье дается нам не один раз, и прожить его нужно так, чтобы было мучительно больно. Не каждый и поймет теперь, откуда цитата; впрочем, шутки в сторону. Похмелье – особое, экзистенциальное состояние. Я хочу сказать, что к похмелью имеет смысл отнестись серьезно и пережить его вдумчиво, на полную катушку. И тогда оно подарит пьянице много чудесного. Абстиненция – отдельный духовный опыт, нужно быть к нему не менее внимательным, чем к организации пьянства.

Нет, я против самообмана. Можно ли пить второй день подряд? Ну конечно можно. Но зачем себя обманывать – вот, это я просто пивком поправляюсь? Как только принимаешь решение пить и сегодня тоже – в этот же момент нужно отправлять случайно оставшихся у тебя на ночь гостей за икрой и открывать шампанское. И тогда мгновенно мрачный ритуал опохмела превращается в праздник абсолютной свободы: а вот так, будем пить и сегодня тоже, ура! Шампанское и икра. Запотевшая водочка и бородинский хлеб с лепестками сала. Можно и пиво, но тогда уж чтобы лето, веранда на Крюковом канале и высокий холодный бокал, через который просвечивает солнце.

Но если принято решение остановить колесницу пьянства и в свои права вступает похмелье, то надо относиться к нему уважительно. У него тоже есть свои ритуалы.

У меня их несколько. Можно выйти в магазин за курицей, варить куриный бульон и смотреть сериал. Или перечитывать наугад взятую с полки книгу. Куриный бульон с вермишелью – целебен. Можно, если тепло и хорошая погода, сесть на велосипед и поехать на Гутуевский остров, по набережной Екатерингофки, потом в парк Екатерингоф, взять кофе с молоком и кленовый пекан, сидеть на берегу на траве и смотреть, как плывут по речке катера. Через два часа возвращаешься домой страшно уставший, но с головой светлой и пустой. Можно неспешно начать отдраивать квартиру и через несколько часов обнаружить, что ты только что сделал генеральную уборку.

Замечательный писатель Сергей Носов рассказывал как-то, что с лютого бодуна смог дотянуться до одной-единственной книги, книги, которую он никогда не любил, до «Петербурга» Белого – и только в этом состоянии она ему открылась, и он прочел ее по-новому и полюбил ее.

Рич говорит, что с похмелья пишет все свои песни.

Еще про одного классика современной литературы – ну не все же имена вам сдавать – говорили, что с самого страшного похмелья он все-таки заставляет себя еще до завтрака написать несколько страниц нового романа. Впрочем, там по книгам и видно, в каком состоянии человек их писал.

А вот другой классик сколько бы ни выпил, наутро бодр и свеж – расправляет жука, пишет прозу, полную веселой ярости, а потом и вовсе садится за руль – и на работу. Впрочем, какое ж это похмелье.

Я с похмелья работать совсем не могу. Мне хочется писать ясно и прозрачно, без мрачного тумана недосказанности, мне нужна голова собранная, как на экзамене, и работающая на пятой передаче. Чтобы что-то написать, сказал однажды Лимонов, нужно немного осатанеть. Вот это мой случай. С похмелья я слаб, замкнут и раним. Где уж там осатанеть.

В этом состоянии реальность вокруг кажется неприступной крепостью, а тебя будто бы Господь уронил из рук – не это ли называется у философов заброшенностью? – и что-то про себя узнаешь в этот момент, чего в другие дни не знаешь.

Тут нужно расслабиться и почувствовать, как тебя пронзает вся беспощадность мира, ледяной ветер бытия, как сквозь тебя пролетает безразличная к тебе, чужая жизнь. Похмелье – это остановка в пустыне; завтра ты снова сядешь на коня (на верблюда?), возьмешь в руки меч, верный оруженосец затянет тебе шнурки поножей, и ты примешь вызов, который бросает тебе мир. А сегодня ты сидишь с пустой головой на вершине бархана, и вокруг тебя перекатываются песчинки.

Прекрасно быть пьяным, но быть похмельным тоже прекрасно, просто по-другому.

Поэтому нет, насухую, Рич, только насухую.