«Дорога понимания»: Ответ читателю Андрею, желающему рассуждать здраво

Из письма читателя Андрея: «Благодаря Вам и отцам учимся рационально мыслить, но получается плохо. Нет Ленина, нет Сталина (простите за пошлость), умеющих говорить просто о сложных вещах. Как этому научиться?! Практики жизни не хватает. Заниматься политикой нет сил и времени, приходится заботиться о хлебе насущном. Но очень хочется научиться мыслить и рассуждать здраво. Как?! Не было и нет учителей, а очень хочется такой навык рационального мышления передать детям, но он утрачен и утрачивается. Вы еще много не сделали! Нам не хватает Ваших статей, публикаций, размышлений. Что посоветуете? Не прошу отвечать лично ‒ лучше напишите статью».

Уважаемый Андрей!

Вы нашли важную проблему, даже фундаментальную. Что за процесс развития знания? Вы писали: «Читаю и перечитываю и никак не могу усвоить Ваш ход размышления – каждая статья, как Откровение». Это проблема: «перечитывать – и не усвоить текста» – это крах знания! Это бывает. В такой ситуации почти вся масса разумных людей отходит от этих смыслов и пытается определить: где произошёл разрыв?

Попробую представить нашу извилистую и с обрывами дорогу. Если мы ее разглядим, пусть в тумане и трясине, то увидим и надежный фонарь, ‒ хотя бы до следующей вехи.

Главной базой формирования моего сознания была лаборатория современной биохимии с ее жесткой структурой. И очень много дала мне физическая химия – термодинамика (хотя я ее понял только «для себя» и смежные разделы изучил плохо). Меня послали в университет на Кубу (1967).

Там пришлось учиться и понимать людей, еще не остывших от революции – и левых, и правых, а также общаться с такими же, как я, учёными: иностранцами и нашими. От них я получил много знания о сознании и психике людей. Мы у нас ‒ в СССР ‒ считали, что мы община и «единство». Но за год я близко узнал множество разных людей и понял, что наше «единство» постепенно расходится по разным тропинкам, хотя некоторые группы и носят маски. При этом дело вовсе не в классах. Я получил тяжелый опыт. 

Вернувшись в Москву в 1968 г., я ушел из любимой химии ‒ потому что осознал явную угрозу развития болезни СССР – в обществе, государстве и особенно в образовании.

И я стал изучать нашу картину мира и гуманитарную базу нашего общества, сравнивать их с картинами и обществом США и наших союзников. Делал это, исходя из принципов «жёсткой» науки. И выяснилось, что обе «науки» не стыкуются! Читая Маркса, видно, что его учение как раз отвергает «жесткую» науку (т. е. науку – беспристрастную, объективную, миссия которой познать то, что есть, независимо от мнения человека, как должно быть). Учение Маркса насыщено идеологией.

В 80-е несколько научных групп стали объективно изучать социальные системы и явления. Но рванула «перестройка» (это было похоже на то, как подросток Ельцин ударил молотком по гранате и потерял два пальца), и эти исследования прекратились, на первый план вышли попытки сохранить ценности науки. От результатов «перестройки» и реформы разумные ученые США ахнули, они такого не хотели. Но у противника ресурс был гораздо больше, и нас оставили «в карантине».

Тех авторов и учителей, которые пытались собрать куски знаний, – жалели и иногда даже уважали, но все казалось бесполезным. Те проекты 1970–1980 гг., которые мы разрабатывали вместе с мировыми бригадами, остановились – почти все сотрудники исчезли, пропали. Все они получили культурную травму, стресс был таков, что мы не помним свои работы. Если мы их сейчас обнаруживаем, то с трудом верим, что это наши тексты. Сегодня они представляются очень ценными, потому что созданы в сферах дисциплин реальной науки. Это ‒ осколки знания, найденные в «раскопках».

Но с этими «осколками» впрыгнуть в пространство 2020-х годов не получится. В пространстве 1988–2019 гг. мы могли только убирать мусор хаоса и восстанавливать минимальный порядок в мышлении и сознании. Минимальный! Над нами продолжают летать тучи невежества.

В 1990-е мы старались восстановить образы нашего прошлого, делали наскоро, подключая свои воспоминания. Так я написал книжку «Интеллигенция на пепелище России». Я ее делал, вспоминая моих дорогих друзей, которые пошли по другому пути. Этот разрыв стал для нас катастрофой, понять друг друга было трудно, хотя думали об этом непрерывно. Но кое-что просветлило…

Следом написал уже «нормальные» книги: «Идеология и наука» (1992) и «Евpоцентpизм – скpытая идеология пеpестpойки» (1993). Тогда я работал в Испании, под рукой была богатая библиотека, было уже легче. Писал много статей для газет и журналов, но они были почти все злободневные – мы плыли в потоке, а часто и в водовороте (обычно приходилось спорить со своими советскими товарищами – в школе и в вузе реальность революции и жизнеустройства СССР нам не давали, и масса нашего общества погрузилась в невежество). Изучать прошлую реальность было трудно и больно. В большинстве мои сверстники от меня отошли, ничего не поделаешь…

А дальше надо было представить картину СССР – великой цивилизации и ее распад. Нашим людям, думаю, полезно было бы очистить образ нашей цивилизации, не боясь его разрушить, – все равно ее прошлая сила накрепко вошла в ядро нашего мировоззрения. Так сделали книгу «Советская цивилизация» (2001). Ее читают, но эта книга помогла только восстановить (частично) образ прошлой страны и представила некоторые системы и структуры СССР и других стран (на личном опыте). Это было необходимо, ведь уже молодежь времен «перестройки» показала поразительное невежество в представлениях о революции и строительстве СССР. Это не вина молодежи, но такая степень невежества стала национальной угрозой. Наследие русского коммунизма уже стало историей, туманным преданием…

После «Советской цивилизации» и «Манипуляции сознанием» и других работ из этого ряда открылся перекресток и путь для соединения прошлого с актуальной картиной постсоветского пространства. Это была уже серьезная работа. 

Прошлое мы в какой-то мере уже смогли представить и двинуться вперед. Но впереди все еще был туман, и это движение было очень сложным. Считалось, что «образы прошлого – ресурс для проектирования будущего», а символы, «приходя из прошлого и уходя в будущее», обретают новые смыслы. Так, как будто они и вяжут цепь времен. Но философы утверждали также, что и образ будущего собирает людей в народ, обладающий волей, что придает устойчивость обществу в его развитии. В то же время образ будущего создает саму возможность движения (изменения), задавая ему вектор и цель. Оба условия необходимы для существования и развития сложных систем, каковыми и являются общества и народы.

В действительности все это сложнее: мы видим, что наши братские народы топчутся уже 30 лет – нет ни векторов, не целей. Прощупывая пространства, болота и омуты, мы не имеем права «утратить веру в будущее». Однако для этого надо восстановить цепь «прошлое – настоящее – будущее».

Но в нашей символической сфере эта цепь разорвана – большинство людей погружено в прошлое, а настоящее считают выморочным временем, которое надо только пережить. А что до будущего, то в нашем его образе сильна утопия – забрать все хорошее из прошлого, из советского наследия. Но, как писал А. Ф. Лосев, «если действительность есть, то возможны и символы; а если ее нет, то невозможны и никакие символы действительности». Сегодня в России во многих срезах реальности нет действительности, в которой могут работать символы, созданные в советский период. Они пока законсервированы в катакомбах.

Шекспир сказал: «Развал в стране и всё в разъединеньи». Да, вихри и хаос бьют людей, но они получают знания и потом пересиливают стихии. Поэтому надо действовать! Близкие товарищи соединяются и вступают в синергическое взаимодействие, а совместное действие превосходит простую сумму действий.

Коротко представлю новый раздел наших работ, сформировавшийся после 2000 г. В этом разделе можно считать главными такие книги:

• «Белая книга России». 1991-2001 (2002 и далее).
• «Потерянный разум» (2005).
• «Экспорт революции. Ющенко, Саакашвили…» (2005).
• «Демонтаж народа» (2007).
• «Между идеологией и наукой» (2013).

Эти книги представляли как картины прошлого, так и актуального мира. Главное было – описать аспекты той реальности, в которой вызревал крах СССР ‒ кризис страны, жизнеустройства и культуры; как, соответственно, началось массовое погружение в невежество. Но в то же время в будущее постепенно стало продвигаться длинное «щупальце». Так что эти книги помогли не только разбирать части нашей картины в сгустке прошлого и актуального, но и начать осторожно «ощупывать будущее».

Некоторые системы, которые были уже изучены, исчезли – сначала они были задвинуты в тень, а затем, после 1955-го, их прикрыли невежеством. Поэтому нам раскапывать эти системы было больно. Первая такая «раскапывающая» книга – «Маркс против русской революции» (2008). Карл Маркс для массы советских граждан был символом, но теперь требовалось увидеть и понять контекст российского марксизма. Реальный «марксизм ХIХ века» разрушил Российскую империю и пытался создать капитализм, даже «европейского типа». Но сил воевать с крестьянами, рабочими и большевиками не было. Они создали другой марксизм ‒ «марксизм-ленинизм», на основе которого и развивали СССР.

Книга «Угрозы России» (2009) в какой-то мере представила структуры возможных и вероятных угроз. Некоторых угроз было не избежать, даже если «щупальца» вовремя включали сигнал тревоги.

Можно сказать, что политику в сфере техногенных рисков поднял на высшую ступеньку академик В. А. Легасов (в 1980-е годы). Он представил индустрию как синтез: наука – природа – мышление человека. Эти сгустки он соединил в суперсистему. В его концепции («Дамоклов меч») вместе действовали «Девять граней опасности». Например, он предсказал, что с началом перестройки в СССР возникнут межнациональные конфликты.

Он собрал и обобщил бесценный материал фактов и размышлений, но завершить этот труд ему, увы, не довелось ‒ наше общество увлекла перестройка, а Легасов как раз и предупреждал о порождаемых ею опасностях…

Стоит обратить внимание на короткий фрагмент из аналитической работы 1994 г. [1]: «Никогда и никому не приходилось оценивать технологии в условиях деиндустриализации страны с мощной и опасной промышленностью. Причем страны, чья промышленность создавалась как единый комплекс. Оценка технологий, выводимых из употребления не для замены лучшими, а из-за распада технологического комплекса – это более трудная задача, чем обновление или расширение технологической базы. СССР в 1980-е годы переживал этот кризис индустриализма как часть промышленно развитого мира (со своими особенностями). 

В обстановке “перестройки” ситуация изменилась принципиально. Быстрое изменение, а порой и распад политических, экономических, социокультурных структур и межнациональных отношений создали в России совершенно новую, в истории никогда не возникавшую систему технологических опасностей. Распад техносферы, которая создавалась как единое целое, резко дестабилизирует состояние каждого элемента. Саму безопасность (как сформулировано в концепции В. А. Легасова) необходимо рассматривать не как свойство объекта (качество, надежность), за которое отвечает то или иное ведомство, а как всестороннюю защищенность человека, окружающей среды и биосфеpы… Главным фактоpом pиска при этом является человек (“человеческий фактоp”)…

Так, в 1990-е годы в нашей стране произошла дестабилизация по всем сформулированным В. А. Легасовым “девяти граням опасности”, и риск перешел в новое, неизвестное науке состояние системной опасности, при котором все элементы техносферы, “человеческого фактора” (включая глубинную психологию и подсознание), социумов (с возбуждением классовых, этно-национальных, религиозных, культурно-мировоззренческих стереотипов), природных комплексов и стихийных сил оказались чувствительно связанными друг с другом, так что возбуждение по любому из них, бессознательное или преднамеренное, вызывает по всем остальным реакцию в целом».

(Примечание. Это коллективная книга (я был ее составителем). Эти цитаты ‒ авторства глубокого ученого Т. А. Айзатулина (он изучал концепцию В. А. Легасова и его наследие, а я работал с В. А. Легасовым в его проекте по модернизации химии). Эту нашу книгу выпустили на английском языке для международной науки. Как раз я приехал в Испанию, и меня попросила Ассоциация инженеров Испании рассказать концепцию В. А. Легасова. Эту лекцию я обработал, сделал презентации, и меня позвали сделать доклады несколько тамошних университетов.)

Подходим к последним книгам в этом разделе (их тексты по ссылке [2]):

• «Народное хозяйство СССР» (2012).
• «Аномия в России: причины и проявления» (2013).
• «Крах СССР» (2013).
• «Русский коммунизм. Теория, практика, задачи» (2013).
• «Российское обществоведение: становление, методология, кризис» (2016).
• «1917. Две революции – два проекта» (2017).
• «Ленин. Алгоритм революции и образ будущего» (2018).

Я считаю, что главными из них стали три последние (2016, 2017 и 2018). 

Крах советского строя в его первой версии – эпизод революции, сегодня – лишь начало этого эпизода. Если мы хотим выжить как народ и как культура, надо знать и понимать русскую революцию. Наша беда, что Ленин и его соратники не имели времени, чтобы ясно описать свое дело и тем более дать нам понять его, – они следовали неявному знанию. Ленин и его соратники находили знание, а искать академические формы найденного времени не было. 

Напротив, интеллектуалы Февраля пытались следовать канону западных буржуазно-демократических революций, разработанному в учении Маркса. Они мыслили в рамках модерна ХIХ века, в парадигме науки бытия. А большевики мыслили в логике науки становления. Меньшевики и большевики мыслили и действовали в разных парадигмах. Различие в парадигмах означает, что эти общности видят разные картины мира (включая взгляд на человека, общество, государство и т. д.).

Нам надо реконструировать ход их мысли и дела. Эту возможность мы получили только сейчас, когда сникла и советская идеология, превратившая Ленина в икону, и когда выдохся черный миф о Ленине. Тот социализм, что строили большевики и весь народ, был эффективен как проект людей, испытавших беду. Но тот проект уже не отвечал запросам общества благополучного — общества, уже пережившего и забывшего беду как тип бытия. Переход к новому этапу общественного развития происходил при остром дефиците знания о советской системе в новых условиях. Это особенно проявилось у молодежи.

Глубокие изменения в образе жизни, структуре общества и в культуре требовали перехода от механической солидарности к органической. Надо вдуматься в фундаментальный фактор, на который не обратило (и не обращает) внимания наше образование, а за ним и общество: советское общество в период сталинизма (до 1950-х годов) было скреплено механической солидарностью. Это значит, что подавляющее большинство граждан по своему образу жизни, культуре и мировоззрению были очень близки – население было в состоянии «надклассового единства трудящихся». Это общество было похоже на религиозное братство. Но быстрое развитие промышленности, образования и возникновение множества профессий сделали общество гетерогенным. Переход от механической солидарности к органической – это тяжелое потрясение, как и урбанизация. Всё это усугубило культурный кризис советского общества.

Наше общество и государство страдают от острого дефицита знания о нас самих. Правда, в последние 30 лет многие занимались «археологией знания» и многое поняли. У стариков после войны было «неявное знание», и они быстро устраняли поломки и находили лучшие решения, а общественная наука витала в других сферах. Старики ушли, а мы остались без систематического знания. Во время «перестройки» мы стали по крупицам собирать это знание, хотя параллельно идеологи перестройки стали со злорадством вываливать на головы советских граждан мешки мусора «разоблачений», в котором зерна истины были завернуты несколькими слоями лжи. И получилось так, что большинство населения отшатнулось от изучения аварий и катастроф русской революции.

Две книги, вышедшие в последующие годы, носят обобщающий характер, систематизируют и конкретизируют наши главные болевые точки. Это:

• «Война и Политика. История русских воззрений на политэкономию» (2020) [3].
• «Новое Средневековье XXI века, или Погружение в невежество» (2021) [4].

Мы все еще в пути к Пониманию, но дорога постепенно выпрямляется, становится твёрже. Раз мы преодолели трясины и ухабы, то дальше будет легче. Главное – не растерять с такими усилиями приобретенное… 

А закончить хочу одной исключительно актуальной цитатой, приведенной в последней книге. Вот что говорил в 1926 г. молодой русский философ («евразиец») Г. В. Флоровский о либералах-западниках того времени: «Им не приходит в голову, что можно и нужно задумываться над предельными судьбами европейской культуры… Они преклоняются только пред силою и мощью европейского штыка. В европейское оружие, вот во что они веруют… Той европейской тоски, которою болел Достоевский, они не хотят знать. Они боятся напоминаний о ней: а вдруг Европа окажется больной, и интервенция не состоится… Тогда, значит, все кончено… Ибо в Россию они совершенно не верят. Духовное углубление и изощрение им кажется не только не практичным, но и чрезвычайно вредным. Разрешение русской проблемы они видят в том, чтобы превратить самих себя и весь русский народ в обывателей и дельцов. Они со странным спокойствием предсказывают и ожидают понижение духовного уровня России, когда все силы будут уходить на восстановление материального благополучия. Они даже радуются такому прекращению беспочвенного идеализма… В императорской России, как и в Европе, они видят только свет; а в современности, т. е. на нашей родине, – только мрак». 

Библиография:

1. Российская промышленная политика и проблемы индустриализма. М.: Госкомитет РФ по промышленной политике. 1994, с. 156, 157, 159 и 161.

2. Электронная библиотека книг С. Г. Кара-Мурзы (свободный доступ): http://publ.lib.ru/ARCHIVES/K/KARA-MURZA_Sergey_Georgievich/_Kara-Murza_S.G..html

3. Электронные версии книг С. Г. Кара-Мурзы на litres.ru: https://www.litres.ru/sergey-kara-murza/new/

4. Бумажные издания книг С. Г. Кара-Мурзы на ozon.ru: https://www.ozon.ru/person/kara-murza-sergey-georgievich-277864/