Эпоха неопределенности

Россия нынче находится в состоянии неопределенности. Оно и понятно: никто на данный момент не сможет сказать, когда да и как (сценарий с вступлением НАТО в прямой вооруженный конфликт с РФ и третьей мировой или даже ядерной войной никто не отменял) закончится СВО, в рамках которой, а говоря точнее, в рамках прокси-войны с Западом России предстоит жить еще долго. Очень. То есть не год и не два. И даже не три.

Фото: Минобороны РФ

И нет, это не преувеличение. Как верно отметил политолог Марат Баширов, «поствоенного времени у России не будет еще долго». «Недоверие НАТО и России – на многие десятилетия. И дело даже не в рисках или территориальных потерях Украины, а может быть, и не только у нее. Дело в том, что Евросоюз пустил в свой политико-экономический блок управления военных. <…> Берлин и Париж больше не управляют экономикой Европейского союза. Теперь решения принимаются в штабах Североатлантического альянса и в Пентагоне. Переведя экономику ЕС на военные рельсы, новые модераторы не будут жалеть граждан Европы, они отныне для них – военнообязанные, расходный материал, такие же, как сегодня украинцы, которым откровенно говорят, что НАТО будет воевать с Россией до последнего украинца. А теперь представьте, что до “последнего европейца” – так это должно звучать после последней сессии НАТО. Поэтому горячие фазы боевых столкновений будут чередоваться с позиционным стоянием, но мира не будет до тех пор, пока не рухнет заокеанский колосс. Пока США не распадутся или выпьют пилюлю здравомыслия – мы на войне, в которой нет человеколюбия», – пояснил* он свою мысль.

И да, по логике вещей все так: время неопределенности – оно надолго. Это то, что России надо принять как факт, как смену времен года, с которой ничего не поделать.

Однако отменяет ли это то, что за этой эпохой неопределенности не должно маячить некое светлое будущее, к которому и должна двигаться, преодолевая все тяготы и невзгоды, страна? Иначе – где образ будущего, который уже сейчас должен определять стратегию развития, служить путеводной звездой? Можно долго безрезультатно вертеть головой и не менее результативно напрягать глаза: не отыщется. Ибо – его нет.

Александр Дугин. Фото: East News / Lehtikuva Oy/Heikki Saukkomaa

Вот Александр Дугин попытался презентовать свой образ будущего, но, судя по всему, вряд ли той картиной, которую изобразил философ, воодушевятся в Кремле, не говоря о простом народе: дирижабли, бороздящие небо, технологическое отставание от Запада, хороводы и так далее – в общем, образы нового средневековья – это совсем не то, что может вдохновить человека первой четверти XXI века, который уже не может представить свою жизнь без интернета, смартфона и проч. И которые, образы то есть, могут претендовать на актуальность только как последствия самого негативного сценария по «украинскому треку», то есть ядерной войны (возможно, Александр Гельевич как раз и визионерствовал, исходя из этой предпосылки, тактично умолчав об этом?). 

Ясно, что его «прозрения» не подойдут для официального образа будущего. Но вся проблема в том, что Кремль своего официального образа будущего не дает. Точно полагая, что русскому человеку путеводная звезда не нужна от слова «совсем». И так, мол, сойдет.

Если брать сугубо день сегодняшний, то тут, конечно, можно сослаться на СВО: мол, закончим, а там и решим. Однако ж, спешу напомнить, СВО – это все-таки еще – или пока? – не третья мировая. К тому же и во Вторую мировую у советского человека этот образ будущего был: сначала – победить, а после – построить коммунизм в отдельно взятой стране, и дальше – путем социалистических революций – и во всем мире. Пусть сейчас это звучит уже не так убедительно, скорее, даже утопично, но тогда все было немного иначе. Время было другое, и сам человек был другим. В общем, тогда это работало. Поэтому забудем о содержании, заострившись исключительно на самом факте – факте наличия образа будущего.

Поэтому списывать его отсутствие на СВО – все равно, что валить с больной головы на здоровую. Тем более что его не было и до спецоперации (не считая совершенно утопической «Стратегии-2020»). Хотя после вхождения Крыма в состав РФ это стало уже насущной необходимостью. 

Здесь, впрочем, можно возразить, что образ будущего у России есть (беря во внимание тот же Крым и СВО с вероятным вхождением в состав РФ Донбасса и ряда территорий Украины). И этот образ будущего – империя. То есть Союзное государство (на днях вот министр иностранных дел Абхазии Инал Ардзинба заявил, что республика станет частью Союзного государства). Ну или просто великая держава – один из серьезнейших игроков нового многополярного мира. Один из полюсов, так сказать. И отмахнуться от этого возражения не получится. Как минимум многополярность – это уже факт реальности. Но закавыка в том, что данный тезис, данная, скажем так, идеологема напрочь лишена конкретики. По сути, это – чистая абстракция.

Вот если бы ее наполнить конкретным содержанием и как-то описать подходы к реализации этого концепта – вот это можно было бы назвать образом будущего. А так – это, если называть вещи своими именами, не более чем лозунг. Наподобие «за все хорошее и против всего плохого». И вот тут вопрос: а почему ж тогда Кремль упорно игнорирует сей запрос Времени?

Ответ, как полагается в таких случаях, прост: «Дело в том, что размещение любого общественно-политического идеала в хронотопе “будущее” приводит к довольно интересному эффекту в существующей реальности. Идеальный образ, к которому мы типа стремимся и который собираемся когда-нибудь “построить”, получает статус эталона, которым поверяется текущее положение вещей – разумеется, всегда не в пользу последнего. Авторы песни “Прекрасное далёко” сказали явно больше, чем нужно было в детской песенке: будущее может быть не просто “жестоким”, оно может выступать в роли институционального оружия большой разрушительной силы.

Гораздо проще объявить существующий порядок венцом творения, финальной точкой эволюции и уже реализованным идеалом – собственно, как попытался это сделать Фукуяма в “Конце истории”. Тогда нет той самой архимедовой “точки опоры”, с помощью которой можно попытаться идейно опрокидывать угнездившегося на вершине левиафана.

Ну да, расплатой за это вдолгую будет его обветшание, гниение и деградация, коими он как сущность вполне органическая очень даже подвержен – но то когда еще будет.

В этом смысле надо четко понимать: любой действительно честный разговор об “образе будущего” сразу щелчком переходит в разговор о том, что у нас не так в настоящем. А модерировать такой разговор ни советская система не умела, ни нынешняя особо не научилась», – пишет* политолог Алексей Чадаев.

Но это еще не все: отсутствие идеала существенно расширяет поле для маневров. То есть нет никакой необходимости следовать одной выбранной линии – можно преспокойненько перепрыгивать с линии на линию без каких-то значимых имиджевых и репутационных издержек. Принимать решения, исходя из ситуации. То есть сугубо тактически, не заглядывая в это самое «прекрасное далёко». Точнее, не смотря из него (гипотетически, визуально, разумеется) на принимаемые сейчас решения: как они согласуются с оным. Что позволяет принимать практически любые решения безотносительно того, как они аукнутся в будущем. «Ковидный кризис, а также нынешний СВО-шный контекст отчетливо показывают, что российские власти облюбовали режим неопределенности и нашли в нем удобные для себя моменты, которые сказываются на публичном позиционировании», – отмечает* политолог, доктор философских наук Дмитрий Михайличенко. 

Владимир Путин. Фото: Владислав Шатило / РБК

Хотя тут все же стоит добавить, что данная тенденция пошла не с ковидного кризиса, а много раньше – с присоединения Крыма и актуализации концепции внешнего врага, которые и стали теми факторами, стали «хребтом» оправдания режима неопределенности, то есть отсутствия образа будущего как такового (мол, все зависит от того, как поведет себя США, ЕС и так далее). И да, действительно, такой режим очень удобен Кремлю (особенно при том, что в отличие от стран Запада с их худо-бедно демократической системой выборов российским властям ничего не грозит. Любые выборы в России подтверждают лишь одно: у власти остаются те, кто и был там). 

И вот поэтому Кремль пытается удержать данный режим в позиции статус-кво. В позиции константы. И поэтому никакого образа будущего от кремлевских идеологов ждать не стоит: зачем обитателям высоких кабинетов связывать себе руки? Тем более что будущее – оно все равно наступит – планируй его или нет.

Как сумма тех – в своем большинстве – тактических решений, которые принимались и принимаются Кремлем. И если судить по оным, где-то начиная с 14-го года, когда пошли пафосные речи об импортозамещении и проч., по сути, так и оставшиеся, как показывает день сегодняшний, только пафосными речами, то будет оно, будущее, не очень радужным для подавляющего большинства граждан РФ (за элиты, понятное дело, беспокоиться не стоит). Как, впрочем, и было всегда.

*Источник: «Телеграм».