Два года назад, вернувшись из Италии, где я сопровождал в книжном турне Эдуарда Лимонова, я накупил его новых книг. Книги я прочитал запоем и написал по ним обзор, о котором мне напомнил сегодня мой электронный дневник.
Напомнил весьма кстати. Только вчера вместе с военкором Семёном Пеговым, находясь в отеле разгромленной бунтовщиками Алма-Аты, мы обсуждали Эдуарда, которого знали лично и сопровождали во многих поездках.
Кстати, в одной из книг описываются события, которые напрямую касаются Казахстана, а точнее, его северных территорий.
Так что, думаю, этот обзор двухгодичной давности актуален сегодня, в старый Новый год, как никогда. Как актуален и писатель Эдуард Лимонов.
Читайте мой обзор. Читайте Лимонова. Читайте много, много Лимонова. Это великий русский писатель, мыслитель, пророк, маг и чародей. И единственная русская рок-звезда мирового масштаба.
– Так мы же с вами тоже украинцы, – разговор с Эдуардом зашел за хохлов.
– Я вот выяснил, что нет, – серьезно сказал он, таким образом оставив меня наедине со всей моей украинской родней (вот они: дяди, тети, дедушки, бабушки, братья, сестры, племянники, двоюродные, троюродные, четвероюродные и юродные пяти, стоят в вышиванках у трехсотлетнего дуба на опушке леса, смотрят на меня, не отпускают).
– А, это вы о той своей книге говорите? Я ее еще не читал, – но содержание я уже примерно знал, в своем блоге Эдуард упоминал, что написал книгу, где нашел своего прадедушку дворянских кровей.
– А ты почитай. Там история всей страны.
Книги Эдуарда я читаю с детства. Еще в школьной гимназии я прочитал самую его известную и самую его скандальную, и она взорвала мне мозг. Она инициировала меня, определила мою судьбу. И случилось так, что эта судьба через годы свела меня близко с самим автором.
Я купил сразу четыре книги Эдуарда. Две новые и две совсем новые. И прочитал.
Будучи простым и обычным парнем с Салтовки, криминально-пролетарского района послевоенного Харькова, Э («Э» – наглая, несгибаемая буква с жалом – так я в своих дневниках обозначаю Эдуарда) давно подозревал, что он не простой и не обычный. И действительно, стал же он писать еще в Харькове крутые стихи. А потом и крутую прозу. А потом Э уехал в Москву. Потом в Европу, потом в Америку, потом в Париж. Потом участвовал во многих военных конфликтах, связанных с распадом СССР, а потом, уже вернувшись в Россию, сидел за попытку создать вооруженный отряд. В мире Э стал известным писателем, а в своем отечестве – пророком. Мог ли всего этого добиться простой парень с Салтовки?
Для писателя всегда важны детали, и Э вспомнил, что его отец маниакально ухаживал за своими ногтями, обтачивал, полировал, покрывал лаком, и еще в детстве подсознание Э подсказало, что его отец – граф. Тогда эту свою детскую фантазию он зафиксировал в дневнике. А сейчас, уже будучи в преклонном возрасте, провел расследование, которое привело его к выводу, что действительно, да, он потомок аристократического рода Звегинцевых.
Конечно, прочитав книгу, можно возразить, что, по сути, кроме сходства отдельных представителей рода Савенко и Звегинцева, доказательств нет. Но скептики забывают, что хороший писатель благодаря своей творческой силе обладает сильнейшим даром убеждения. А Э – отличный писатель. Лично я ему верю. Он не врет.
Э «поднял» из могил все своих ближайших, дальних и предполагаемых родственников. Сдул пыль с архивных фото, вспомнил семейные легенды. Для писателя не существует белых пятен – то, чего не хватало, Э дополнил своим воображением. Например, он нарисовал встречу предполагаемого прадеда с его прабабкой, в результате которой и был зачат дед-бастард. Для пущей убедительности Э распылил в этой сцене запах навоза.
Помимо своего «седого графа», Э нашел и своего родного дядю, дядю Георгия, которого видел только на фото. В 18 лет тот ушел на войну, сразу попал в плен и умер от туберкулеза и менингита в лагере для военнопленных. Пронзительная по трагичности судьба.
– Я пойду покурить, – мы сидели в холле отеля и ждали такси, которое нас должно отвезти на вокзал Римини.
– Ты самый х****й [отвратительный] солдат в отряде партии – на это ответил мне Э. Я вышел покурить.
А уже ночью, когда мы прилетели в Шереметьево, Э меня похвалил:
– Дима – молодец, он представлял НБП* (запрещенную бла-бла-бла в РФ организацию) в единственном лице.
Кстати, о вооруженном отряде.
Когда я стал читать «Будет ласковый вождь» (придумать великолепное название – это как пол хорошей книги написать!) я понял, что это о***тельное [великолепное] произведение.
Повествование ведется от нацбола Колеса – «Привет, это я, Колесо», – прототипом которого является реальный человек, которого в нашей партии знают все. Я думаю, что Колесо в Барнауле очень удивился, когда узнал, что Э про него книжку написал.
Представляю, как будут плеваться плешивые литературоведы и филологи, читая «Ласкового вождя…» – книга нарочито написана так, как будто пэтэушник взялся за перо. Но это – живая литература. А вы судите по законам мертвой, в которой и копаетесь с пинцетами.
В основу повести – все-таки это повесть, мало для романа – легла реальная история, за которую Э реально отсидел. Она давно просилась на шарик авторучки. Так что пусть и произведение художественное, но все совпадения с реальными персонажами неслучайны. Сказка ложь, да в ней намек – добрым молодцам урок. Читать эту книгу одно удовольствие.
– Ты всякое старье переводишь! Кому нужен этот «Палач»! – когда мы прилетели в Рим, итальянский издатель Тети еще не надоел Э, он тепло с ним встретился в аэропорту, и они болтали всю дорогу.
– Я новую книгу написал. Она а-**-енная [потрясающая]! Перевел бы лучше ее! Там о подвигах, о приморских партизанах.
Главу о приморских партизанах я не обнаружил (были ли мальчики?). Зато в ней есть расстрига французской революции Жак Ру, Нечаев, Че Гевара, Каляев, бомбисты «Народной воли», кое-кто из которых до сих пор увековечен в названиях улиц. А также рафовцы, обезглавленный Пугачев, Гаврила Принцип с оторванной рукой. Из глубины веков восстал Савонарола – памятник ему мы видели в Ферраре. Чистый, светлый, святой – Иван Каляев с русой бородой (мне почему-то кажется, что у него русая борода). И Иисус Христос, договорившийся с Иудой, – Э приперчил свою книгу ересью.
Сгустки человеческой энергии, ангелы и демоны революции разбросаны по главам во временном беспорядке.
Хаос наблюдается и внутри глав – …25,14,15,16… – в таком порядке цитирует Э понравившиеся параграфы нечаево-бакунинского «Катехизиса революционера». А цитируя боливийский дневник Че, Э вплетает и свое я в те неудачные для команданте дни – читая, не поймешь, чьи эти строки.
Часто упоминается царственное имя Александра II, которого в качестве мишени избрали народовольцы. Каракозов – мимо, Нечаева – в Петропаловку «навсегда», Перовская, Желябов, Гриневецкий – попал.
– Стихи? – у Э разговор с Тети зашел об издании в Италии сборника его стихов. – Да на*** [зачем] они нужны!
Некоторые ценят Э больше как поэта, чем как прозаика. К этим некоторым можно причислить и меня. С какого-то возраста я очерствел и перестал проникаться стихами, тем более их писать. Стихи – это особая стихия, особый язык, тут нужен особый слух, мало кто им обладает. Является правилом, что настоящий писатель обязательно пишет стихи, пусть и плохие. А Э пишет гениальные стихи. Я приведу пример одного из любимых, правда, он не из этого сборника:
И вязкий Ленин падает туманом
На ручки всех кают над океаном,
И ржавый Маркс, – заводоуправления
Прогрыз железо: ребра и крепления,
И черный Ницше – из провала – крабом,
И толстый Будда, вздутый баобабом,
И острый я – как шип цветов колючий
На Украине призраков летучих,
На Украине снов, где Гоголь с вязами,
Где буки и дубы, и рощи базами…
Такие мы. А вы какие?
Мы – неземные. Вы – земные.
* Межрегиональная общественная организация «Национал-большевистская партия» (НБП) признана экстремистской решением Московского городского суда от 19 апреля 2007 о запрете деятельности (вступило в силу 7 августа 2007).
При этом глава Следственного комитета России Александр Бастрыкин поручил возбудить уголовное дело за осквернение памятника…
Это прекрасный портрет западной дипломатии