«Смотрю – сын. Тело сплюснутое, разорванный весь, выпущено нутро», – рассказ жителя Александровки

Машина медленно ползет по частному сектору прифронтового донецкого поселка Александровка: мы пытаемся найти дом нужного человека, но плутаем. Мимо проходит девочка-подросток, и водитель высовывается в окно:

– Не подскажешь, где тут Леонтьич-электрик живет?
– А вот за поворотом, на той улице, в зеленом доме, – не удивившись, отвечает девочка.

Леонтьича здесь хорошо знают.

Леонтьич, он же Александр Леонтьевич Черкас – семидесятишестилетний седой мастер. На одной руке у него нет пальцев – лишился когда-то давно на работе, впрочем, это ему не мешает. С 2014 года он по сути взял на себя ответственность ремонтировать электрику поселка Александровка. Единственный электрик в поселке – он стал незаменимым, разъезжая повсюду то на мопеде, то на велосипеде с чемоданчиком инструментов.

– И вот до сих пор все люди, когда надо чего – обращаются ко мне. Вот Старомихайловка без света сидела полгода. А у нас десять дней от силы было, когда в первый раз обстреляли. И когда свет пропадал – ехал я на мопеде, искал, где перебили провода, и чинил. Попадал, бывало, на первый раз под обстрелы. Ну, Бог дал, до сих пор жив. Был ранен не один раз. Особенно в 2015 году – здесь, где я сейчас сижу, меня и ранило. В руки, в ноги, в живот попало. И сейчас, когда нет света, люди обращаются ко мне: «Пожалуйста, Леонтьич, приходи и сделай». Ну я безотказный. Идешь, помогаешь. Потому что, не дай Бог, если бы я не был электриком – я кого-то просил бы. Просто нету у нас в поселке свободного человека, который мог бы это все делать. А я уже на пенсии, потому людям помогаю, – рассказывает Леонтьич.

Даже глава поселка Константин Чалый говорит, что Леонтьич – настоящее благословение поселка. Энтузиаст, мастер на все руки, который работает уже восемь лет под обстрелами. А обстрелы в Александровке не прекращаются. В конце января был тяжело ранен Леонид Овчаренко – прямо на похоронах сына. Жил он по соседству с Леонтьичем, который и рассказывает про этот случай.

– Каждый божий день стреляют, и днем, и ночью. Хоть верьте, хоть не верьте. Вот на днях у мужчины сын умер. А жил он аж в Макеевке. Ну тот мужчина привез его к себе хоронить. Похоронил. На следующее утро встал… А я знаю, что тот мужчина в школе работает слесарем, потому что я сам там работал электриком. Так вот, вышел он утром – не знаю, может, жужелку выносил, может, мусор. А снайпер ему влепил. Или снайперша, я не знаю. Это вот самое ближайшее. А так каждый двор тут обстрелян. Каждый вечер как только наступает – ту-ту, ту-ту, бух! Этой ночью два раза выстрелили, похоже, из гранатомета. А так чаще всего снайпера работают, или автоматные очереди, или что-то легкокалиберное.

Жутко то, что здешние люди сугубо мирных профессий научились легко отличать гранатомет от автомата или другого легкокалиберного оружия. Впрочем, за столько лет – научишься. В поселке регулярно ложатся снаряды, ранят или убивают мирных жителей. В 2015 году сам Леонтьич потерял младшего сына, невестку и приемного внука. «Вот на этом месте, где мы сейчас сидим», – кивает он и рассказывает на причудливой смеси русского с украинским:

– Вышел я с работы, с шахты «Трудовская», которая сейчас закрыта. Позвонил сыну, Ромке… И вот его последние слова: «Па, я уже дома». А я ему отвечаю: «Сынок, а я тебе сделал страховку на машину». Он говорит: «Ой, спасибо, па, теперь буду не автобусом ездить, а на легковушке». И только мы поговорили… Первый взрыв – недалеко от меня. Не задело. Отправился я домой. Ехать-то нечем, автобусы не ходят, так я на велосипеде. Потом минут через семь слышу – второй взрыв. Меня аж дернуло. И вскоре звонит мне мой старший: «Нету, – говорит, – больше Ромы». И с ним погибли Валя, его жена, и парень, которого он приютил, Влад Муратов. Я быстренько подъезжаю. Валя еще живая, рука телепается, нога телепается, кровь бежит… И говорит мне: «Па, берегите наших детей». Смотрю – сын. Тело сплюснутое, разорванный весь, выпущено нутро.

Влада Роман приютил, когда тот еще был подростком без семьи. Отец и мать у него умерли, и Роман взял его на воспитание. «Сын, только неродный. Ромка хотел вырастить его настоящим мужчиной», – объясняет Леонтьич. Их обоих убило на месте, Валентина успела прожить еще несколько минут, напоследок попросив тестя беречь детей – у них с Романом остались родные дочь и сын. Сейчас они живут в Бердянске. Это, впрочем, тоже недалеко от линии фронта – но с украинской стороны.

А Леонтьич остался в Александровке, местным добрым гением, духом электричества.

– Все люди ко мне сейчас обращаются, – бесхитростно хвастается он. – Каждая бабка, как только света нет: «Леонтьич, помоги!».

Помогает.