Культура отмены школьного директора

Так бывает: поэт талантливый, выдающийся, даже гениальный, а человек – ну такой себе человек. В лучшем случае неуравновешенный. А то и морально неустойчивый. Вообще моральных качеств не выдающихся. Бывает, сумасшедший – ну то есть натурально, в медицинском смысле. Бывает – мудак, с которым лучше не пересекаться. А бывает, и подонок, чье место в местах лишения свободы.

Бывает, бывает.

Хармс с Введенским были талантливые поэты, выдающиеся, а местами даже гениальные – и вместе с этим, ну да, в блокадных очередях они ворчали**, что, мол, лучше б город взяли немцы, тогда хоть хлеб был бы. Было это с их стороны, во-первых, глупостью (немцы не собирались брать Ленинград, задача была город уничтожить вместе со всем населением; и уж тем более никто не собирался никого кормить хлебом: самим не хватало). И еще с их стороны это было преступлением против действующего законодательства. Ну их и взяли. А что, должны были оставить на свободе? Там они умерли от голода. Тогда от голода люди умирали на улицах и дома, на службе и у станков – что ж, выдающихся поэтов должны были усиленно кормить?

Увы, но вот так. История – вообще штука сложная и внутренне противоречивая.

Нужно ли теперь оградить детей и школьников от Хармса и Введенского? Ну что за глупости. Для меня, например, Хармс – первый детский поэт. То есть еще до того, как знать наизусть Пушкина и Чуковского, я знал наизусть всего «детского» Хармса. Ну и врагом родины вроде бы не стал.

Да, так вот, поэты. Я десять лет работал в Григорьевской поэтической премии, я много их повидал. Психически здоровые люди среди них – большая редкость. Адекватные, спокойные, рассудительные – один на тысячу. Умный поэт у нас на всю Россию сейчас один, это Игорь Караулов, других нет.

Это я все к чему.

Вот Серафима Сапрыкина. Петербургский поэт из Волгограда. Обвинила директора школы бла-бла-бла, вы слышали.

Нет, я знаю, какие бывают в школе директоры, завучи и проч. Одна такая меня из школы выгнала в середине десятого класса. Ей очень не нравились сочинения, которые я писал. По литературе, само собой; я там всякие глупости писал, какие свойственны пятнадцатилетнему провокатору; а в пятнадцать лет кто не провокатор? За сочинения она меня не могла выгнать, но опытный завуч найдет за что. На новогодней вечеринке (дискотека это называлось!) ребята из одиннадцатого класса открыли окно и выскользнули в него – побежали, само собой, в хачмаг за водкой. Я им помогал окно открыть. Так вот в результате выяснилось, что я их заставлял ее пить, мало того, я же их за ней и послал, ни дать ни взять организатор преступного сообщества – как такого не выгнать? Ну да бог с ним, я зла не держу, просто смешное.

Это я к чему.

А, да, Серафима Сапрыкина.

Не верю ни единому слову.

Ну ладно, скажем мягче. У меня много вопросов к этой истории.

Девушка – молодой поэт. В ФБ куча общих друзей. На фото – сплошь знакомые лица. Нет, лично не доводилось. Но круг общения понятен. Я-то с этим кругом стараюсь поосторожнее. Адекватных людей оттуда я не знаю. Наверное, они есть, но я не знаком. Еще раз: поэты же. У них в силу особенностей творческих механизмов расшатанная психика – это как минимум.

В школе девушка проработала три месяца. В Питер переехала не так давно, при этом в интервью говорит, что проработала во многих школах. Стало быть, нигде надолго не задерживалась. Почему?

Профильного образования у нее нет, учителем она работать не могла и не работала. В школу, о которой идет речь, ее взяли библиотекарем. Правда, и профильного библиотечного – нет, поэтому оформили как педагога-организатора. Не очень понимаю, что это значит, но допустим. Факт остается фактом: никто не учил девушку ни тому, как общаться с подростками, ни тому, чему можно и чему нельзя их, по стандартам Минкульта, учить. Да она и не была учителем. Завуч разрешила молодому библиотекарю провести несколько внеклассных занятий – вот и все.

Дальше нам рассказывают страшную историю о том, как юную Жанну вызвали в Руан и вот это вот все. Появляется как-то загадочный директор музея (какого? почему?), но мы не слышим ни его голоса, ни голоса старенькой директрисы. Все нам пересказывает сама Жанна. Ну то есть Серафима.

Пересказывает с заметной долей истерики и пафоса. Впечатления адекватного человека автор не вызывает. По тексту этого не скажешь.

Мало того, выясняется, что история имела место месяц назад. Но автор решила рассказать ее только сейчас – после того как увидела какой-то фильм про ГУЛАГ. Штоа? Почему решила рассказать? Чтобы не повторился 1937 год. Где имение и где наводнение? Мечтает работать в «Мемориале»*. Потому что все боятся и все молчат. А надо не молчать и не бояться.

На этом месте мне обычно становится все понятно, остается только снять с ушей остатки лапши и пойти по своим делам.

И еще на этом месте активизируются все городские сумасшедшие вплоть до Бориса Вишневского – тоже вполне себе показатель.

Нет, я не утверждаю, что Серафима Сапрыкина эмм… ну, скажем, фантазирует. Но меня напрягает, что никто даже не позвонил директору школы, не связался с учениками, с завучем, чтобы выяснить их версию истории.

Вот мы смеемся, и справедливо, над cancel culture – когда великого Кевина Спейси обвиняют во всех смертных грехах, совершенных сто пятьсот лет назад, и самого обвинения оказывается достаточно, чтобы Спейси отовсюду дропнуть, никому не нужны никакие доказательства, достаточно только обвинения. А сами-то занимаемся тем же самым. Только триггеры у нас другие.

*«Мемориал» – НКО, признанное в России иностранным агентом.

** Автор просит прощения за это множественное число — конечно, это ошибка. Даниил Хармс был арестован в Ленинграде 23 августа 1941 г. за «распространение пораженческих настроений». Что Хармс мог вести разговоры о неизбежности поражения СССР и быстрой победе Германии, подтверждается воспоминаниями современников. Александр Введенский был арестован в Харькове 26 сентября 1941 г.; «Некто Курбатов, майор-связист, утверждал, что сообщения печати о немецких зверствах «преувеличены», что немцы расправляются только с евреями и коммунистами, а простых русских женщин и детей не трогают. Введенский, видимо, кому-то повторил его слова» (В. Шубинский. Даниил Хармс. Жизнь человека на ветру. М., 2015.).