Кирилла Серебренникова унизили в Каннах. Но российский режиссер продолжает пресмыкаться, пока его использует западная пропаганда

Как добился успеха Кирилл Серебренников? Сначала ставил спектакли на юге России, потом снимал клипы, как и все в 90-е, после – по протекции Аллы Демидовой – попал на ТВ, вел программу «Другое кино» на ТВ-3 и «Детали» на СТС.

Ставить спектакли в Москве режиссер начал в начале нулевых – МХТ им. Чехова («Отморозки» по Захару Прилепину), Центр драматургии и режиссуры («Пластилин» Василия Сигарева), Театр Пушкина, «Современник» и далее по списку.

Все это время, пока режиссер получал крупные заказы и тендеры в столичных театрах, находящихся в ведомстве Департамента культуры Москвы, и работал на федеральном ТВ (за что получал «ТЭФИ»), а еще воспитывал плеяду артистов в государственном театре МХТ им. Чехова, о позиции по поводу власти, отсутствия свобод в России и раболепном преклонении перед Западом (и квартире в Германии) Серебренников громко не заявлял.

Это было бы глупо, в самом деле. Более того, в 2008 году он вел заседание экспертной группы на форуме «Стратегия-2020» партии «Единая Россия».

В то время режиссера привечал ни много ни мало главный на тот момент идеолог Кремля (и руководитель АП) Вячеслав Сурков. Высокопоставленный чиновник посещал спектакли Серебренникова, а преданный художник в МХТ им. Чехова ставил роман «Околоноля» Натана Дубовицкого (псевдоним Суркова). «Честный спектакль», как называл его Кирилл Семенович.

– «Околоноля» – не политический трактат, а беллетристика, на мой взгляд, это талантливая литература, – признавал Серебренников. – Мне просто понравилась эта книга, и я сказал: «Надо делать». И сделал честный спектакль, один из моих лучших.

После этой постановки в 2011 году чудесным образом Кирилл Семенович в 2012 году получил назначение в Театр им. Гоголя в центре Москвы. И полный карт-бланш. Потому без особых эмоций зачистил несколько десятков актеров заведения, снял все спектакли с репертуара и набрал вместо ветеранов молодых учеников. Так появился «Гоголь-центр», на спектакли которого Вячеслав Сурков тоже с радостью ходил.

– Понимаете, я скажу вещь, которая вам, может быть, не понравится, но я не хочу истерически все время говорить, что во всем виноват Путин, – подчеркивал в интервью режиссер изданию «Тайга». – Путин – это не главная проблема. Это как раз проблема решаемая. Проблема посложнее – в каждом человеке. Каждый из нас в жизни совершал коррупционное преступление в виде взятки менту или подкупа, чтобы пройти в очереди побыстрее. Вот если эту идеологию изъять из головы, то, наверное, страна будет по-другому развиваться. А если мы все повязаны этими византийскими хитростями, если всё у нас через кумовство, всё в обход закона, то ничего у нас не получится.

Первой большой работой в кино (не считаем сериал «Дневник убийцы» для «России 1») стал «Рагин» (2004) – экранизация чеховской «Палаты № 6». Через пару лет случилась самая известная работа режиссера – фильм «Изображая жертву», киноверсия одноименного спектакля МХТ им. Чехова.

Чем дольше руководил «Гоголь-центром» режиссер, тем больше свободы ощущал – да, той самой свободы, об отсутствии которой теперь громко кричит из Германии. Начали звучать слова про «страну неотмененного рабства», мракобесие и невежество, Россию как «гопника», сошедшего с ума. Спектакли становились все откровеннее, тема ЛГБТ все увереннее и увереннее пульсировала на сцене в молодых мужских телах подопечных КС, он начал снимать все более и более антирусское кино, за что был замечен Каннским и Венецианским фестивалями («Ученик», «Петровы в гриппе»).

Далее было громкое уголовное дело. Обвинения в мошенничестве внутри «Гоголь-центра» и и освоении почти 130 миллионов рублей, условный срок, домашний арест и штраф. Эмиграция во Францию.

Разумеется, в таких обстоятельствах Канны не могли проигнорировать новый фильм Серебренникова «Жена Чайковского». Картина шла в основной программе и была довольно негативно воспринята прессой. Мягко говоря, фильм разнесли. Его упрекали в вычурности, натужности, искусственной напряженности и банальном взгляде на сексуальность русского композитора. Критика отметила работу Алены Михайловой, а вот режиссеру попеняли на то, что он снимал фильм про себя.

«Фильм уходит и на территорию эксцентрики, когда берется драматизировать репутацию Антонины как женщины, одержимой сексом, в балетных сценах фантазий с участием дюжин хорошо сложенных обнаженных мужчин. Но слава нимфоманки, доставшаяся Антонине, безусловно была делом рук высокопоставленных друзей и любовников Чайковского, у которых был шкурный интерес в том, чтобы ее опорочить» (The Guardian).

«Не хочется звучать как человек, застрявший в XIX веке, но чего «Жене Чайковского» почти полностью не хватает, так это хоть сколько-то естественного понимания человеческой психологии» (Variety).

«Получается фильм, который ходит по лезвию ножа между истерией (в самом старомодном, женоненавистническом значении этого слова) и протестом. Нигде этот баланс не проявляется так наглядно и так захватывающе, как в самой первой сцене, снятой одним сновидческим длинным кадром, который впечатляет даже в сравнении с фирменными для Серебренникова виртуозными, напоминающими Михаила Калатозова пролетами камеры» (IndieWire).

В итоге в Каннах картину предсказуемо прокатили (как и в предыдущие годы, кстати, было с фильмами КС – показали всему миру, какой ужас в России, но награды раздали другим).

И особенно больно было смотреть на режиссера во время масштабной пресс-конференции по этой работе. Ни одного вопроса по фильму ему, увы, не задали. 40 минут режиссер оправдывался за то, что выпускает картину во время СВО – из него буквально тисками выжимали НУЖНЫЕ слова по этому поводу.

Если брать шире, почти 10 лет Серебренников пытается идти по проторенной дорожке Андрея Звягинцева, завуалированно и очень высокохудожественно снимая кино про жуткую Россию в агонии, но на Западе, где вроде бы обращают внимание на такие фильмы, эти потраченные трудовые часы обнуляют, переводя художника в ранг рисовальщика агитлистовки – можно поднять с асфальта, ухмыльнуться забавной картинке с подписью, но затем спешно кинуть в мусорное ведро и пойти дальше по делам.