Американский вирусолог Роберт Мэлоун: «Ковид – не просто вирусная болезнь»

Доктор Роберт Мэлоун стал известен сравнительно недавно, хотя и является тем самым человеком, который изобрел новый тип вакцин на основе РНК. Ему было 28 лет, и недавний студент, горящий энтузиазмом, исследовал новые возможности, которые тогда открылись в науке. Увы, молодой человек стал жертвой — как написали бы в советское время — нечистоплотных дельцов. Его изобретение стало собственностью посторонних людей, которые мало что понимали в науке, зато понимали, чего могут стоить права на открытие, а от Мэлоуна, судя по всему, просто избавились, выставив его за дверь.

Много лет он жил в тени, оказывая консультационные услуги, но не терял связи с наукой и по-прежнему интересовался всем, что связано с вакцинами и эпидемиями. Два десятилетия его изобретение лежало под сукном, пока в связи с ковидом о нем не вспомнили и не занялись его разработкой, а вскоре журналисты заинтересовались и самим Мэлоуном. В своем интервью «Франс суар» он подробно рассказал, как его лишили прав на его открытие и почему оно теперь приписывается другим людям. Эту часть истории мы опускаем и переходим к рассуждениям о вакцинах, ковиде и о коллективном иммунитете.

– Как получилось, что вы, что называется, вышли из тени и внезапно оказались в фокусе общественного внимания?

– Со мной стали связываться врачи, ученые – и вакцинированные, испытавшие на себе побочные эффекты вакцины. Большинство пациентов просто хотело, чтобы их выслушал человек, который не станет им говорить, что они сошли с ума. Потому что существует табу в отношении побочных эффектов, о них не принято упоминать. Наоборот, нас настойчиво уверяют, что новые вакцины совершенно безвредны.

Послушайте, я всю жизнь занимаюсь вакцинами и могу определенно сказать – совершенно безопасных вакцин не бывает. Точно так же как и лекарств, кстати. Я не сомневаюсь, что правительства замалчивают побочные эффекты из самых лучших побуждений, но им следовало бы все-таки быть откровеннее по этому поводу.

Я не антипрививочник, я всю жизнь занимался тем, что создавал и развивал вакцины. Но я стою за соблюдение этических норм, за прозрачность и за честность. И я настаиваю на том, чтобы каждый медицинский факт был подтвержден доказательствами.

– Что вы можете сказать о самих вакцинах, которые сейчас применяются?

– У вакцин с аденовирусным вектором и вакцин на базе РНК общее происхождение, это продукты генной инженерии. Нынешние вакцины от коронавируса до сих пор находятся на экспериментальной стадии, фактически они проходят испытания на людях – будем откровенны, это именно так и есть. В этом случае должна присутствовать полная ясность и открытость в части возможных рисков.

Это основополагающий принцип – возьмите любое лекарство, и вы увидите список возможных побочных эффектов, причем они должны быть описаны как можно более точно. Но никто не говорит вакцинируемым о возможных рисках, и это меня беспокоит. Кроме того, учтите, что все побочные эффекты должны быть описаны так, чтобы любой мог их понять. Это второе требование.

Третье – должно присутствовать добровольное согласие человека, которому вводят вакцину. Никого нельзя принуждать, и, по-моему, тут вообще нечего обсуждать. И если мне заявляют, что мы переживаем кризис и из-за этого можем выкинуть на помойку права человека и этические принципы — для меня это абсолютно неприемлемо.

Некоторые говорят об эпидемии так, словно это война, и в какой-то степени это, возможно, верно. Но это все равно не повод нарушать базовые принципы.

– Но вакцины все-таки нужны? Или нет?

– Я считаю, что эти вакцины все же спасают жизни. Я не говорю, что они безопасны. Я говорю, что мы не знаем, до какой степени они безопасны. Уже отмечены случаи, когда у молодежи возникли заболевания сердца – перикардиты, например. Хотя молодежь – именно та группа населения, где сердечных заболеваний очень мало, они проявляются в основном с возрастом.
Насколько мне известно, есть и другие побочные эффекты, о которых не говорят или говорят очень мало – например, тромбоцитопения, или реактивация латентных вирусов. До какой степени это опасно? Неизвестно, у нас нет достаточных данных. Полагаю, что со временем мы будем знать о побочных эффектах куда больше.

Благодаря исследованиям мы уже знаем, что РНК-вакцины и вакцины с аденовирусным вектором, которые используют белок Spike, могут привести к тромбозам. И тут я подхожу к сути проблемы: аденовирусные векторы были раньше использованы в большом количестве вакцин. За 10 лет накоплена большая статистика использования, но по ней не видно, что тромбозы представляли большую проблему.

А между тем это одна из главных проблем ковида. И она же возникает при использовании вакцин с аденовирусным вектором, которые, судя по всему, увеличивают время нахождения белка Spike в организме либо содержат его дозу в большем количестве, чем РНК-вакцины. Я должен оговориться, что это не доказано, но многое на это указывает. Поэтому я считаю, что исходный белок Spike токсичен. Он проникает через гематоэнцефалический барьер и вызывает цитотоксичность (т. е. проникает из крови в мозг и повреждает клетки тканей — прим. перев.)

– Под исходным белком вы имеете в виду белок вируса?

– Совершенно верно. Было проведено исследование по поводу цитотоксичности и гематоэнцефалического барьера, но его результаты были опубликованы уже после создания вакцин. Защитники вакцин говорят, что разработчики сумели обработать белок таким образом, чтобы он больше не представлял опасности для человека. Я не представляю, каким образом они могли это сделать, если во время создания вакцин никто еще не отдавал себе отчета в существующей проблеме.

Вообще у нас принят принцип, что новое средство считается небезопасным до тех пор, пока не доказано обратное. Если есть где-то исследование, что белок, использованный в вакцине, не представляет опасности в отличие от исходного белка, пусть предъявят его.

– В последнее время много говорится о коллективном иммунитете. Что вы об этом скажете?

– Меня настораживают гипотезы о том, когда мы сможем добиться коллективного иммунитета. Видите ли, я специализируюсь на эпидемиях и отлично понимаю, о чем на самом деле идет речь. Цифры вроде 70% и так далее взяты с потолка, потому что нужны точные данные об эффективности вакцин и их влиянии на скорость распространения вируса. Вместо этого мы подсчитывали совсем другое: насколько вакцины помогают человеку не заболеть и не умереть. Я не отрицаю того, что это очень важные показатели, но это не то, на чем можно строить выкладки о коллективном иммунитете.

– Может быть, в свете всего вышесказанного стоит остановить программу вакцинации? Провести исследования, все подсчитать, возможно, доработать вакцины…

– Штамм дельта опасен, больницы переполнены, люди умирают. Я считаю – и не собираюсь этого скрывать – что вакцины спасают жизни, особенно людей пожилых. С точки зрения этики я не хочу, чтобы они были лишены возможности вакцинироваться. Но пусть люди сами решают, что им делать. Если они хотят вакцинироваться, им надо предоставить всю информацию. Если не хотят, если предпочитают ношение масок, социальную дистанцию или просто запереться дома – я полагаю, они имеют на это право.

– У вас есть какие-то замечания по поводу вакцин как у специалиста?

– Когда меня спрашивают, что я конкретно думаю… Я думаю – и это мое мнение разделяют многие мои коллеги – что РНК-вакцины могут быть эффективны и в одной дозе. Большинство нежелательных побочных эффектов усиливается именно после введения второй дозы. Также нужно развивать традиционные вакцины, чтобы у людей был выбор.

– А что с лекарствами?

– Есть определенные данные, что ивермектин действительно помогает при ковиде. Я не думаю, что он способен решить все проблемы, но он оказывает сильный противовоспалительный эффект. Когда я сам в феврале серьезно заболел ковидом, я перепробовал множество лекарств, и для симптоматического лечения очень полезен оказался пепсид (он же фамотидин), блокатор H2-рецепторов. Сейчас мы с коллегой изучаем совместное использование фамотидина и целекоксиба, оно кажется обнадеживающим, особенно если добавить еще и ивермектин.
Я считаю, что ковид не просто вирусная болезнь, но запускаемое вирусом расстройство постиммунной реакции. Тот факт, что противовирусные средства на данный момент в борьбе в ковидом оказались практически бессильны, возможно, означает, что надо сосредоточиться именно на борьбе с гипервоспалением, которое провоцирует вирус.