Дай мильён, дай мильён: как платные исповеди Елены Прокловой, скопинского маньяка и других обесценивают чувство эмпатии и веры в людей

Тот неловкий момент, когда на экране плачут, а стыдно – зрителю.

Постановка как элемент формирования реальности давно уже стала привычным делом.
Что в политике, что в спорте, что в шоу-бизнесе, что в интернете.
Это норма.

Если очередной депутат шлепает языком, заранее обкашляв все возможные последствия беспримерной смелости с кем надо. Если два суровых и бородатых спортсмена расчехляют говнометы в преддверии боя и забывают про аскетичную религию, только чтобы раскрутить поединок. Если звезда эстрады имитирует болезнь, развод и даже роман длиною в год, чтобы стабильно поставлять инфоповоды в СМИ и развивать инстаграм.

Таким уже никого не удивишь.

И поэтому последнее, что осталось у русского человека в победившем пластмассовом мире, – это исповедь. Нечто религиозное, безупречное, сакральное. То, что нельзя смоделировать или срежиссировать.

Русский человек – не самый улыбчивый на планете, но величине его сердца мог бы позавидовать любой американский супергерой размером с дом: хоть Халк, хоть Кинг-Конг. И потому каждое признание, сделанное от души, способно стать индульгенцией перед народом – мол, ну загубил, да, но извинился же, упал на колени. Душу раскрыл и омыл слезами покаяния. Не будет же он врать…

Так казалось до недавнего времени.
Пока подобные исповеди не поставили на поток.

Один из свежих и самых ярких примеров: феномен скопинского маньяка, который после выхода из тюрьмы стал натуральной поп-звездой. Вместо того чтобы забиться в угол и грызть там краюху бородинского до конца жизни, Виктор Мохов преспокойно вернулся домой и прославился благодаря Ксении Собчак. Еще и пухлый конверт получил. А мог бы – не один.

Да! У маньяка есть «продюсер». Он и продвигал 70-летнего дедушку, осужденного за тяжкие преступления. Мохов имел все шансы оказаться на ТВ и дать эфир на многомиллионную страну.

– Нам в редакцию звонил человек, который представился его агентом и рассказал, что через две недели выходит такой-то маньяк и он готов дать интервью за три миллиона рублей, – признался в интервью ведущий шоу «Прямой эфир» Андрей Малахов. – Я говорю: вы с ума сошли? У маньяка есть агент! Представляете?! Я думал, что уже все видел и слышал. Но это за гранью добра и зла! Мы его благополучно послали.

На самом деле, ничего нового. Раньше подобными вещами занимался один из самых уютных и домашних, знаменитых «семейных» тележурналов. В среде СМИ все знали, что если в нем выходит очередная красочная фотосессия семьи Икс, где пара вдруг решила рассказать о надвигающейся свадьбе (рождении ребенка, новом доме, etc), то делается это по договору, оформленному заранее, и за хороший гонорар. Кстати, были случаи, когда договор выполнялся плохо – то есть откровений было недостаточно – и стороны вступали в прения. Забавно, правда?

Мало того, что подобный бартер, мягко говоря, избаловал артистов. Порочная практика перекинулась и на ТВ. Торговля грязным бельем теперь ведется на конвейере. Самый свежий пример – шоу «Секрет на миллион» (НТВ), где ведущая Лера Кудрявцева покупает откровения звезд дважды. Первый раз, когда по условиям игры платит за каждый искренний ответ на каверзный вопрос о личной жизни указанную на экране сумму. Второй раз, как уверяют участники проекта, отдельно и в карман. В качестве дополнительной мотивации. Раз в неделю к ней приходят популярные артисты, чтобы со слезами на глазах вспомнить былое.

Наибольший резонанс вызвало недавнее интервью Елены Прокловой – известной советской актрисы («Звонят, откройте дверь», «Будьте моим мужем»). Несколько лет назад она уже приходила к Кудрявцевой, но этого оказалось недостаточно. Во второй раз актриса выступила в жанре #metoo и прозрачно намекнула на то, что один очень и очень популярный в СССР актер открыто домогался ее в 15-летнем возрасте.

Без труда сопоставив хронологию, зрители пришли к выводу, что речь идет об Олеге Табакове, с которым юная и прекрасная Проклова снималась в картине «Гори, гори, моя звезда!» в 1970 году. Скабрезные подробности заставили морщиться даже самого циничного зрителя. И тут бы вроде всем взорваться от негодования и справедливого гнева, прийти к памятнику Табакову на Сухаревской в Москве с пикетами и ломом, «отменить» Кота Матроскина из «Простоквашино» и МХАТ, где столько десятилетий трудился мастер.

Но нет.
Лавина хейта обрушилась именно на Проклову.
Почему? Неужто мы стали такими черствыми?
Увы, дело в другом.

Притча про мальчика и волков до сих пор работает, как автомат Калашникова.
Безотказно.

И публика, переевшая откровений различного рода искренности, попросту утомилась сочувствовать. Перестала верить. Сопереживать.

Регулярными вбросами про неизлечимые болезни, мучительные страдания или даже, прости Господи, выкидыши (сопряженными, как правило, или с премьерой фильма, или с гастрольным туром) небожители спровоцировали в обществе кризис доверия и огрубление душ.

Максимально притупляет чувство эмпатии меркантильный формат, вмещающий подобные исповеди. Прайс на слезу окончательно добил тлеющие остатки гуманизма.
Да, и Проклова, и ведущая Кудрявцева плачут во время эфира.
Но, к сожалению, небесплатно.

– Надо было действовать, когда кто-то предложил что-то ей, пятнадцатилетней, – объяснила вдова Николая Караченцова Людмила Поргина. – Она же не беззащитная девочка – есть директор картины, другие люди. А чего теперь это вспоминать, когда человека нет в живых. Мне ее жалко, но в первую очередь потому, что она все это теперь высказала, и особенно горько, что мы это все услышали накануне Светлой Пасхи. И это было сказано не бескорыстно, за гонорар в 1 миллион рублей. А как же честь, совесть? Поэтому это и ее поступок, а не только его. Богу ведь потом не заплатишь, чтобы тебя простили за такие откровения. Если каждая артистка МХАТа начнет вспоминать, кто кого к чему склонял, можно сразу от услышанного посыпать голову пеплом.

Автор Егор Шилов