Жительница Германии рассказала, как изменилась жизнь из-за СВО: «Прощайтесь со своими иллюзиями, что здесь рай»

Героиня этого интервью уехала из России в начале 2000-х, во времена «Мира! Дружбы! Жвачки!». Почти двадцать лет она прожила в Баварии: получила там образование, вышла замуж, вырастила двоих детей. И всё это время вместе с нагнетанием международной обстановки усиливались противоречия внутри нее самой, как и ее противоречия с окружающими. В 2000-х ей приходилось выбирать только язык. В 2014-м ей пришлось определиться, на чьей она стороне по вопросу Крыма. В 2022-м – кто она, и что для нее значит слово Родина. О своих выводах русская жительница Германии рассказала журналисту «Ваших Новостей». 

«ВН»: – Как вы общаетесь с немцами после начала СВО? 

– Кроме работы и дома, я вообще ничего не вижу. В последнее время вообще никуда не хожу. У меня нет никакого настроения. На работе политические разговоры какие-либо запрещены. Но это связано не только с этой военной операцией, а так было всегда. Даже когда я училась в школе, в договоре, который мы подписывали, было указано: «Никаких политических дискуссий, никакого разделения по национальностям…». Ни того, ни сего, ничего. 

У меня дома в настоящее время война. Мы разделились на два политических лагеря. И чем это закончится, я не знаю. Потому что вчера меня уже «чуть не убили…»

«ВН»: – А вы сказали «в школе». О какой школе речь?

– Я получила здесь медицинское образование. С 2018 по 2021 год я училась, это называется krankenpflegeschule – школа медсестер. Сейчас работаю в больнице, но я не медсестра, а специалист по здоровью – gesunde und kranke Pflege. Если на русский перевести, то это «уход за здоровыми и больными». 

На работе так – приходят все и друг другу улыбаются. Как в шутке: «Она тебе не просто так улыбается, она тебе за деньги улыбается».

Все разговоры у них, которые я уже слушать не могу, об одном и том же. Они – поколение не пуганных идиотов. Наверное, как, впрочем, и в России. Они не знают, что такое война. У них это все стирали и стерли после войны. Они даже представления не имеют ни о чем. У них единственная проблема – это отпуск. Они весь год бесконечно ездят в отпуска. И это у них одна тема разговора – кто куда съездил, кто где был.

«ВН»: – Какая атмосфера сейчас в немецком пригороде, в Баварии?

– Мы живем, как бы в деревне. У нас всё спокойно. Единственное – в магазинах стало всё дорого. Раньше на 50 евро у меня тележка магазинная была загружена снизу доверху с горой. А сейчас я выхожу – у меня в тележке почти ничего нет, и я за нее плачу тоже 50 евро. Всё подорожало. 

Сказать, что кругом ходят какие-то недовольные люди, я не могу. Я этого не вижу. Но я не живу в Берлине или Мюнхене. По телевизору показывают, что там какие-то демонстрации. У нас ничего такого нет. 

Ну сегодня утром по телевизору сказали, что в Розенхайме раздали людям листовки. Я пошла проверила, у меня в ящике ничего не было. А коллеге действительно пришла листовка про блэкаут. Как себя вести и что делать, брошюрка не немецком языке. Там написано, что нужно запастись на четырнадцать дней всем необходимым, представить, «что вы на кемпинге» две недели. И там список с предупреждением, что света не будет. 

«ВН»: – Что еще говорят по немецкому телевидению? 

– Я смотрю российское телевидение постоянно. Потому что немецкое я смотреть не могу, этих идиотов слушать невозможно. Как только они начинают нести весь этот бред, у меня начинается псих, мы с мужем начинаем ругаться. Мы смотрим разные телевизоры.

«ВН»: – Сторонников России по Германии не отлавливают?

– Никого не отлавливают. Меня пока никто не отлавливает. Правда, я с русскими практически не общаюсь. Есть одна знакомая в больнице только. Она из Казахстана. 

«ВН»: – В вашей больнице вообще много русских работает?

– Много. Есть и врачи, и медсестры. Ну никого пока не отлавливают. Мне в лицо никто такого ничего не говорил. Один раз только был на работе случай, когда еще было всё вот это с Мариуполем, когда там театр взорвали, и что-то я открыла рот… Они кричали: «Русские разбомбили театр, а там были люди!» И я им сказала… И мне ответили: «Мы на эту тему разговаривать вообще не хотим». И всё. 

«ВН»: – Расскажите подробнее про коммунальные платежи? Выросли так же, как цены в магазинах? 

– Сколько газ стоит, я не знаю. У нас печка, в ней масло. Муж заказал масло еще в августе – ему сказали, что оно может быть только в ноябре. Там бешеная очередь. И обошлось это на 800 евро дороже, чем в прошлом году. Это больше, чем в два раза, дороже. Он платил 600 евро в прошлом году, а сейчас еще плюс 800! Свет подорожал тоже. Сильно подорожал, в несколько раз. Но этим занимается муж, а меня коснулось, что подорожало всё в продуктовых магазинах и промтоварных. 

Вещи пока не подорожали. Но они никому не нужны. Их и так-то тоннами девать некуда было. Их тоннами сюда привозят, потом тоннами выбрасывают на помойку и куда-то в Африку отправляют. 

Бензин, естественно, подорожал, в два раза. Если раньше заправить бак было 100 евро, то теперь 200 евро. 

«ВН»: – Как обстоят дела с беженцами в Германии? Есть из России беженцы?

– Из России нет, но зато из Украины немерено. У меня больница вся забита этими беженцами из Украины. И такое впечатление, как будто их там все эти тридцать лет, как они отделились от России, травили чем-то или морили. Они до того все заморенные, что это не передать и не описать. 

Я все время была там бесплатным переводчиком у них. И вот одна женщина к нам попала, как раз когда у них военная операция началась. Она попала ко мне на обследование. И с того момента я ее сопровождаю. Она потом лежала у нас в больнице. У нее был рак, ее оперировали. Я постоянно, каждый день к ней ходила, всё ей переводила. Потом я познакомилась с ее дочерью. Теперь она ездит к нам в больницу на химиотерапию. И вот я ей помогаю, чем могу: делаю что-то, вещами помогаю, потому что они сбежали оттуда почти голяком. Это хорошая, нормальная семья из Харькова. 

И вот, где они живут, им хозяйка предоставила дом свой на три семьи. Дочь этой женщины с первого дня, как приехала, сразу пошла работать. Работала на каком-то предприятии. Потом ей предложили работать в больнице. Я ей сказала: «Иди, попробуй, и ты будешь язык учить». И она работает еще и на второй работе. А с ней мать больная и еще два пацана – ее сын и чужой. Муж у нее в Харькове, и его подстрелили в первый же день военной операции. Но его не выпустили. 

И с этой женщиной жили две семьи, тоже с Украины. Тоже две тетки с детьми. И вот они над ней ржали постоянно: «Вот ты дура, приехала сюда, тебе делать нефиг, ты тут работаешь! Нафига тебе это надо? Мы сидим на пособии и получаем то же самое, что ты на работе». И они в принципе правы были. А она говорит: «Мне совесть не позволяет. Я никогда ни у кого на шее не сидела, никогда милостыню не просила». Пока она пахала, они ездили по Италиям, Испаниям и Парижам. Собирали со всех секонд-хендов шмотки и слали на Украину. 

И в итоге прямо в один вечер они собрались и уехали обратно на Украину. И оставили ей все долги – за свет, за воду. Они жили как бы в одной большой квартире, в разных комнатах. И ей пришлось это всё платить. Одна их этих теток была учительница! И вот таких здесь очень много. 

Я была летом с дочерьми на каникулах в Праге. Вся Прага забита ими тоже. Кругом украинские флаги висят над Прагой. Такое было впечатление, что я попала на Украину. Это было что-то невозможное. Я два раза там чуть не сцепилась с ними.  То есть один раз с англичанином, а второй раз с украинцем. Мы сидели с дочерью в ресторане, и вот он идет красавец – на руке наколка Бандеры, на шее фашистский крест. И он идет спокойно! Я за ним поскакала. Дочь в меня вцепилась и стала орать: «Не надо, не надо, мама!»

И вот они ходят по Европе! Они не хотят работать, хотят только получать пособие. В зоопарк мы ходили – их там бесплатно пропускают. И так далее. 

«ВН»: – А сами европейцы-то как на это всё реагируют?

– Они еще не осознают, в какую жопу они влезли. Про США они, естественно, ничего не говорят. В России всё время показывают этого Байдена, что он творит. А здесь этого ничего не показывают. Потому что против США они даже пикнуть не могут, слова сказать. Сейчас вот с этим «Северным потоком»… Даже то, что они не сказали «это русские», означает, что это точно не Россия. Иначе бы тут все СМИ орали. А если это окажутся США, то здесь этого никогда никто не скажет. 

Они полностью зависимы от США. Их промышленность теперь собирается в Америку, чего Америка и добивалась. Volkswagen уходит, Mercedes уходит туда. Химическая промышленность, сталелитейная промышленность… Я вообще не понимаю, как они дальше собираются жить. 

А люди здесь живут… жили… такой жизнью, как будто они короли вселенной. Они не думали, что такое может случиться. И они пока еще ничего не понимают. Сейчас первое, что у них будет трагедией, – теперь они на свои деньги не смогут пять раз в году в отпуск съездить. У них вот это будет трагедия. 

Здесь надо пожить, чтобы разобраться и понять всё это. Я здесь прожила двадцать лет. И я думаю, что, да, мы такие же люди. Одинаковые. У нас одинаковые заботы – семья, дети. Но с другой стороны – мы такие разные. Им ни до чего нет дела. Думаете, их эта Украина интересует? Ничего их не интересует, кроме своих кошельков и своего благополучия. 

«ВН»: – Про ядерную войну говорят окружающие?

– Муж говорит постоянно. Он говорит, что сейчас такая ситуация, что достаточно одного идиота, который первый нажмет на эту кнопку. И нам всем хана… На работе ничего не говорят. 

«ВН»: – А у немцев какое отношение к ЕС сейчас?

– Вы что, сами не видите этих идиотов там? Их же слушать невозможно! У вас осталось какое-то представление, что есть Европа какая-то просвещенная? Я с ними в школе три года проучилась. Люди здесь после гимназии не могут на пустой карте Европейского союза заполнить государства и даже назвать их столицы. Они не знают, какая столица в соседнем государстве, граница с которым через сто километров. Они не знают, какое там вообще государство. Они учатся по какой-то дебильной системе, которая не учит размышлять, у них нет никакого критического мышления. Им впихивают какую-то пургу. И они все в нее верят. Как вот было десять правил пропаганды Геббельса. Чем им наглее ложь впихивают, тем они быстрее в нее верят. В контрольных они только ставят крестики. Я смотрю на их образование, как учат моих детей. И впечатление, что они учат идиотов.

Вы всё витаете в облаках? В мечтах о свободной и прогрессивной Европе?

Когда я училась в их школе, наш преподаватель включал нам на экране, как на доске, фотографии великих людей. Кроме Гитлера, они никого и не знали. Они не знают своей литературы. Я им рассказывала про Гёте. Они читают, как мои девчонки читали, комиксы. Это у них называется «книги». Там картинки и три слова. Из них сделали каких-то зомби-потребителей, которые заточены только потреблять. Да, в бытовых условиях живут они здесь не как в России. Или правильнее будет сказать «жили»… Неизвестно как будет дальше здесь.

Но прожив здесь двадцать лет, я поняла, что это всё вообще не нужно. Ни эти машины их, которых у каждого здесь по пять штук. Ни ездить везде, как они ездят, как полоумные. Да, я побывала там, там и там. Но в принципе – здесь все одно и то же. И эти иллюзии, что здесь рай земной… Это только иллюзии. И столько фальши здесь. Прощайтесь со своими иллюзиями, что здесь рай.  

«ВН»: – Если они такие глупые, как же они производят такие автомобили, поддерживают здравоохранение?

– Германия дала миру ученых, писателей, врачей, композиторов и всех на свете. Очень интеллигентная нация. Да, каким-то чудом весь прогресс пошел отсюда. Вот так получилось, так сложилось. Но нельзя же сказать, что в Африке люди тупее, чем в Германии. Абсолютно нет! Просто так сложилось, что не было таких возможностей. Не знаю, почему. 

Если бы меня спросили, в какой больнице лучше оказаться в случае чего, то я бы ответила сразу же, что в немецкой.

Я рассказала вот историю про украинцев, которые приезжают сюда больные и заморенные. И это не от войны. Это потому, что они всю медицину у себя разграбили. Ту женщину, о которой я говорила, можно сказать, у них просто выкинули из больницы. И сказали: «Иди помирай». А здесь она до сих пор ходит. И она в шоке до сих пор. Потому что там за ней дочь ухаживала. А у нас здесь – тебя всего с головы до ног оближут. Это у немцев в крови, эта дисциплина. Если это написано в инструкции, то они будут это делать.

Но у нас в России не было инженеров? У нас не могут собрать такую машину, как в Германии? Конечно, могут! Но в России разгильдяйство относится к национальным чертам. Плюс вот это: тетка, кума, да дядька. Родственные все эти вещи. А у них – дисциплина и организация. Они очень дисциплинированные. Но я не знаю, захотели бы вы так жить или нет…

«ВН»: – Вы в Россию вернуться не хотите?

– Хочу. Но дети выросли здесь. И они в Россию не поедут. А я не могу их оставить и уехать. Они не поедут…