Великолепный «Лес»

Да, я знаю, по канонам театральной рецензии стоило бы сначала поговорить об авторе пьесы (Островский), о режиссере (Виктор Крамер, хорошо известный театралам не только у нас, но и в Европе), об особенностях конкретной постановки (новаторская). Но именно дуэт комика Аркадия Счастливцева (Сиятвинда) и трагика Геннадия Несчастливцева (Мерзликин) пленяет зрителя больше всего, и именно он оставляет незабываемое впечатление, к которому то и дело хочется возвращаться даже после окончания спектакля.

В создании своих сложных и многоплановых образов актеры задействуют целую палитру тончайших оттенков: здесь и юмор, и горечь, и высокий пафос, и монологи из сыгранных когда-то ролей, и острый гротеск, и все, что только можно себе представить. И зачарованный зал следит за приключениями героев, затаив дыхание.

В центре сюжета классической пьесы Островского – усадьба богатой помещицы Гурмыжской, точнее, обитатели и гости этой усадьбы, раздираемые нешуточными страстями. Есть тут бедная родственница, само собой, влюбленная; пронырливый молодой человек, преследующий свои цели; ловкий купец, которому пальца в рот не клади; ключница, имеющая виды на Счастливцева. Последний появился в усадьбе как слуга племянника Гурмыжской – того самого Несчастливцева, который слишком горд, чтобы признаться тетке в том, что он нищий актер, и потому разыгрывает перед ней военного и обеспеченного человека.

Сама Гурмыжская торгует лесом, но в пьесе Островского значение леса гораздо шире: это метафора жестокого мира, населенного жестокими людьми. Виктор Крамер идет еще дальше: основная декорация, используемая в пьесе – гигантская гора опилок, в которой тонет все. И усадьба, и пруд, и беседка, которую отвели «офицеру» Несчастливцеву и его «слуге», а венчает гору неумолимая железная лесопилка. Опилки – то есть труха; труха вместо настоящей жизни, настоящих чувств; труха, которая поглощает все без остатка. Стоит отметить чрезвычайно остроумное использование поворотного круга, когда за считанные мгновения гора поворачивается то одной, то другой стороной – и это я еще не говорю об эффектном прыжке одной из героинь в пруд, прыжке, который происходит прямо на сцене. Впрочем, это не единственный эффект, связанный с оригинальной декорацией спектакля; но не будем раскрывать всех секретов постановки.

В трактовке Виктора Крамера много нового, но, пожалуй, необычнее всего решение использовать на сцене своеобразный хор, сопровождающий действие. Очень интересно поданы пластические моменты, особенно в сцене с Аксюшей, извлеченной из пруда, и практически вся роль ключницы Улиты (ее играют Алиса Гребенщикова и Екатерина Черевко). Замечательно подан эпизод с преображением влюбленной Улиты (фактически – двойным преображением).

Режиссер, известный по масштабным постановкам – в том числе опер «Борис Годунов» и «Руслан и Людмила» – органично вплел в действие моменты, связанные с музыкой, а также щедро приправил происходящее на сцене бурлеском, иронией, черным юмором. Но все это сделано с огромной любовью к Островскому, потому что далеко не каждый сможет так высвободить скрытые резервы классического текста, как это сделал Виктор Крамер.

Да, от леса – и от мира Гурмыжской, от всего, к чему она прикасается, – давно остались одни опилки, бесполезная, в сущности, труха, заполоняющая землю, но выбор – дать себя самого превратить в труху или нет – остается все-таки за героями. Быть человеком не только по имени, но и по сути, – или подчиниться трухе, дать ей заполнить свою жизнь и ничего, кроме нее, не видеть. Своей постановкой Виктор Крамер словно говорит нам: выбор есть всегда. И это вселяет надежду.

Возрастное ограничение спектакля: 12+