«В конечном счете, в том же 82-м году мы жили очень неплохо. Как оказалось потом». Политолог Дмитрий Журавлев о том, к чему может привести консервация режима, и как этого достичь

Политическая ситуация перед выборами продолжает накаляться: лидер КПРФ Геннадий Зюганов все ужесточает риторику, режим продолжает действовать в репрессивном ключе (потенциальное дело Максима Шевченко), расчищая дорогу одним игрокам и блокируя других, в общем, сохраняя тренд на консервацию, который может привести к самым неожиданным – для самого режима – последствиям. Обо всем этом и не только мы поговорили с политологом Дмитрием Журавлевым.

Начали с системной оппозиции:

«ВН»: – Геннадий Андреевич в последнее время резко активизировался, но самое интересное, что он позволяет себе критику не только в отношении администрации президента, но по касательной задевает и самого президента. На ваш взгляд, о чем это может говорить?

– Лишь об одном: коммунистической партии не хватает соли. У них же выборы на носу. Понятно, что претендовать они могут только на парламент. На большее число мандатов, на меньшее, но в любом случае это будет парламент. Вряд ли они пойдут биться за губернаторские кресла. Президентских выборов им не выиграть. Поэтому парламентские выборы для них самые главные. А к выборам нужно прийти, как спортсмену к Олимпиаде – в самой лучшей форме. То есть с самыми острыми утверждениями. Поэтому сейчас риторика коммунистов становится все острее и острее. И от критики социально-экономического строя переходят к критике политического режима и в конечном счете – к критике администрации президента и, правда, по касательной, как вы правильно сказали, президента тоже. У них просто нет выбора: если они будут повторять все одно и то же, то влияние их пропаганды обнулится. А новое возможно только в одном виде: в усилении позиции. Делать ее сильнее и жестче, жестче, жестче. Пойдут парламентские выборы – успокоятся.

«ВН»: – Но, с другой стороны, такая резкая критика может им и повредить.

– С другой стороны – а что делать? Что делать? Если они не повысят градус критики, то у них будут проблемы с парламентом, а они не могут позволить себе получить меньше, чем было. Вопрос не в том, сколько будет у них депутатов, в любом случае большинства не будет, а в том, что динамика будет отрицательная.

«ВН»: – Но если сильно критиковать Кремль, то он может и обидеться: сделать так, например, чтобы и того, что было у КПРФ, уже не будет в новом созыве.

– При условии, что Кремль этого хочет.

«ВН»: – Давайте с системной перейдем на несистемную оппозицию. На днях на «Первом канале» прошел финал политического ток-шоу «Дебаты-кандидаты», организованного партией «Новые люди». не является ли это маркером того, что в новом составе Госдумы мы увидим как минимум одну новую партию?

– Я бы так сказал: возможно, но не обязательно. То, что мысль об обновлении партийной системы витает по различным кабинетам, – я согласен. То, что это было бы небесполезно и для власти, и для парламентской системы, – я тоже согласен. Но одно дело провести в парламент по округам одного-трех представителей тех же «Новых людей» и совершенно другое – провести туда партию. Технологически просто разные задачи. Трансляция на «Первом канале» может быть маркером поддержки со стороны АП или ее части – согласен. Но это не маркер того, что начата широкомасштабная кампания по прохождению в парламент. В том, что есть люди, которые хотели бы, чтобы эта партия прошла, – в этом я уверен. Об этом говорит не только трансляция на «Первом канале», есть и еще факты, говорящие о том, что есть люди, которым бы хотелось, чтобы они победили. Это правда. Но вот достаточно ли этой правды, чтобы переползти барьер? Я понимаю, что кто-то из местных чиновников с энергией не по разуму попытается помочь «победить» «Единой России», вполне могу это допустить, хотя это было бы политической ошибкой. Но предположить, что чиновник в регионе одновременно будет помогать «Единой России» и «Новым людям» – вот это мне уже сложно. У него просто в голове столько информации не поместится. Не может он одновременно за двоих играть.

«ВН»: – То есть мы можем говорить о том, что несколько человек от «Новых людей» в парламенте – это вполне вероятно, а вот что касается фракции, тут, скорее всего, нет?

– Вспомните моего однофамильца – Алексея Журавлева. Вот он, по-моему, представлял свою партию (партия «Родина» – прим. ред.) в парламенте в двух созывах.

«ВН»: – Перейдем к более радикальной несистемной оппозиции. В отношении Максима Шевченко Следственный комитет начал проверку по заявлению о клевете от депутата-единоросса. Не повторяется ли сценарий Николая Платошкина, чтобы снять Максима Шевченко с выборов?

– Это вывод из вашего тезиса, что он может пройти. А он может пройти? Вот Платошкин же не прошел в Госдуму, а какая надежда была! Я, положим, к Платошкину необъективен, я его не люблю, он меня – тоже, и тут я не берусь судить, но вот насколько высока вероятность, что Максим Леонардович может пройти в Думу? Не уверен в этом. Он яркий политик, он хороший переговорщик, это – бесспорно, но вот избираться-то по округу он будет не на Тверской улице Москвы.

«ВН»: – Я к тому, что власть сейчас настолько увлеклась зачисткой политической поляны, что создается впечатления, что даже просто стать кандидатом в депутаты в том случае, если ты не поддерживаешь курс власти и проявляешь инакомыслие, уже нельзя. А Максим Шевченко проявляет серьезное инакомыслие, поддерживая – в смысле выступая за широкий общественный диалог против репрессивного воздействия, а не разделяя его взгляды – Алексея Навального, имя которого стало маркером недопуска в системную политику.

– Это возможно. Возможно, как уже говорил, усердие не по разуму. С точки зрения политической выгоды режима, его обязательно надо допустить. Обязательно. Чтобы он избирался, чтобы его все видели. Точно так же, как надо допустить Павла Грудина. Как можно больше представителей оппозиции – веселых и разных. Пусть идут. Носик у чайника надо открывать, а то он взлетит. Может, кто-то из чиновников считает не так, но тогда он плохой политтехнолог. Насколько я знаю, кто сейчас работает политтехнологами во власти – там специалисты работают.

«ВН»: – То есть это позволило бы придать выборам легитимность?

– Ну это бы увеличило уверенность тех, кто верит в легитимность, в их легитимности. Я бы так сформулировал.

«ВН»: – Но вероятность того, что кого-нибудь из них пустили бы в Думу, – незначительная?

– Я бы пустил. Там, извините, депутат Марычев (известен своим эпатажным поведением – прим. ред.), потолок думского зала не упал на кресло депутата. Ничего, Дума устояла.

«ВН»: – Но времена изменились, сейчас-то мы наблюдаем консервацию режима…

– Я к этому и веду: а надо ли? Полезна ли консервация для режима?

«ВН»: – А чем, на ваш взгляд, это может закончиться для режима – в том плане, что вы сомневаетесь в полезности консервации?

– Ну пока уровень консервации не такой большой, поэтому, скорей всего, пока ничем. Но если вы законсервируете систему совсем, то будет, как с Леонидом Ильичом. И дело уже не в том, правильные ли решения принимает власть, неправильные. Лучше живется, хуже живется. Тогда просто в какой-то момент восторжествует схема «все, что не так, как сейчас, лучше». И вот это очень плохо, если до этого ситуация доходит. Причем совершенно неважно, правы ли те, кто так считают, или нет.

Вот когда умер Брежнев, в стране было воодушевление, кто-то плакал, конечно, и письма писали в ЦК КПСС, а кто-то радовался, потому что считал, что хуже уж точно не будет, а будет лучше. Но лучше не стало. В том-то и дело.

Но если ситуацию законсервировать жестко, именно жестко, важно не то, будет она меняться или нет, а то, что она не меняется по внешним причинам, потому что кто-то специально не дает ее менять. То есть если так получится, то это – плохо, потому что тогда у людей появится дурацкая иллюзия, что изменения уже сами по себе – хорошо.

«ВН»: – Ситуация, идентичная закату СССР?

– Да, потому что если люди будут считать, что это все существует не потому, что существует и в этом надо жить, а потому, что кто-то где-то там снаружи решил, что так должно быть, а нас никто не спрашивает, – это будет как закат СССР. Тут важно не что происходит, а как это выглядит в глазах людей. В конечном счете, в том же 82-м году мы жили очень неплохо. Как оказалось потом.